Наша светлость - Демина Карина

Доктор кивал, а потом подсказал:

— Первый надрез делаете от грудины до паха. Прямую линию…

Сам же и наметил. Меррон только и надо было, что по намеченной линии скальпелем провести. А выяснилось, что руки дрожат, инструмент не так остр, как кажется с виду, а кожа мертвеца плотна, что подошва. И разрез получился неровным.

— Это ничего, — поспешил утешить док. — Вопрос тренировки… теперь продолжим. Если станет плохо, говори.

Плохо не стало. Разве что слегка мутило от запаха — Меррон не предполагала, что внутренности человека могут источать такой смрад, но в целом все прошло лучше, чем она ожидала. И даже когда док забрал скальпель — за пилу он сам взялся, — Меррон почти не расстроилась. Не прогнал, и ладно.

Помогать позволил…

В тот день она вернулась поздно. По привычке Меррон пришла к тетушке, а у самых дверей опомнилась, что теперь она обитает в другом месте. Но все равно заглянула, потому как должна же Бетти знать, что Меррон жива и здорова и вообще все у нее замечательно. Вот только тетушка не обрадовалась, а испугалась даже.

Выпроводила поспешно.

И обещала передать через леди Мэй сердечные извинения Меррон: вряд ли у нее останется время на литературный салон. Жаль, конечно, но… неизвестно, как долго Меррон позволят учиться. А если так, то надо успеть как можно больше. Она и пыталась.

Малкольм сам говорил, что каждый человек должен развивать свои таланты во благо общества. И значит, Меррон все правильно делает.

Свободный человек свободен в своем выборе.

Ее поймут.

Вообще, честно говоря, до сегодняшнего дня ей некогда было думать про салон и Малкольма. Как-то так получилось, что свободного времени с трудом хватало на выполнение заданий дока, еду и сон. Но сегодня Меррон предстояло заниматься самой: док обязан был присутствовать на казни. И Меррон хотела попроситься с ним, но, представив, как это будет, передумала.

Она не желает видеть, как человек убивает другого человека.

Смерть — это ведь необратимо! А люди такие хрупкие… Меррон держала сердце в руках, мертвое, но все равно совершенное в соответствии формы предназначению. Ноздреватые легкие. Печень и почки. Любовалось совершенством костяного остова. Тугими нитями мышц, которые док позволял разглядывать под увеличительным стеклом, потому что Меррон было интересно, как мышцы устроены…

…и он сказал, что человек почти не ощущает боли. Хороший палач знает, как бить, чтобы с одного удара перерубить позвоночник. А Меррон ночь не спала, гадая, какой силы должен быть удар, ведь позвонки плотно сцеплены друг с другом…

Даже сейчас Меррон думала не о мышцах плечевого пояса, но о том, что в новом мире не должно быть смертной казни. И преступников тоже. Те, кто оступился, пусть исправляются трудом на благо общества. Это же куда логичней. И милосердней.

Пожалуй, Малкольм с нею согласился бы… наверное… или нет? Он ведь говорил, что враги должны умереть. Но они тоже ведь люди.

Запутано все.

Из-за этой путаницы, мыслей неуместных ничегошеньки не запоминается. И Сержант вернулся рано. Вот и как теперь быть? Сказать что-то? А что? Он как-то не слишком разговаривать любит. Да и ясно, что не в настроении. Встал за плечом. Разглядывает пристально, точно впервые увидел.

— Не слишком сложно? — Сержант указал на книгу.

Это намекает, что Меррон отличается «женской слабостью ума»?

— Интересно.

— Тогда хорошо.

Замечательно просто, особенно то, что говорить вот совершенно не о чем. И Сержант, пожав плечами, отступает. Круг по комнате — явно себя занять нечем — завершается креслом, низким и широким, с виду жутко неудобным. Но оттуда Сержанту неплохо видна Меррон.

Следить собирается?

— Я тебе не мешаю? — поинтересовался из вежливости. — Если хочешь, я могу уйти.

— Не надо.

Вид у него не такой, как обычно. Странный.

И Меррон мысленно выругалась: он же переживает. За ту девушку, которая, наверное, уже умерла. Ему ведь небезразлично было. А если свадьбу вспомнить — вспоминать, правда, совершенно не хотелось, — то семья Дохерти явно Сержанту не чужая.

Тогда почему он не там?

Или все закончилось?

И что делать Меррон? Притвориться, будто ничего не поняла? Наверное, так будет лучше всего, но… она не умела притворяться.

— Тебе плохо?

Меррон не ждала, что на ее вопрос ответят.