Наша светлость - Демина Карина

…Макферсон. Вор. Лжец. И союзник, хотя Изольде претит сама мысль о подобном союзе. Но ей отчаянно нужна поддержка, хотя бы чья-то. А за Макферсоном — половина Совета стоит. И сделка обещает быть выгодной.

…лечебница и банк, владельцев которого вот-вот поставят в известность о выселении. Наверняка придут жаловаться на самоуправство. Закон на стороне Кайя. И дядя прав — город должен увидеть, что леди Дохерти думает о нуждах города.

Лечебница будет открыта: банк подыщет себе другое место.

Многие останутся недовольны. Кормак, которому принадлежит две трети банка, особенно.

…Благотворительный комитет. Давно следовало бы заняться делами города вплотную. И встречу с гильдиями провести следует в кратчайшие сроки. Их слово многое значит для горожан.

…Урфин. Нападение. Гийом. Плохо, что его не нашли. Появится в ближайшем времени. И будет требовать справедливости по закону. А перед законом он чист: нет ни одного свидетеля, который подтвердил бы его вину.

Дядя будет в ярости. Урфин обидится.

Но они должны понять, что Кайя не вправе нарушить закон.

Стоп. Ржавая туша в голове дернулась и заскрежетала, пытаясь вырваться из земляного плена.

Слишком просто.

Очевидно.

— Ваша светлость! — Голос лорда-канцлера обрывает нить понимания. И Кайя прячет догадку. — Мне необходимо с вами поговорить.

Всем необходимо с ним поговорить. Но вряд ли Кормак скажет что-то новое: в своих посланиях он был предельно откровенен. Ему сложно будет понять, почему Кайя не верит.

— Сейчас.

Кайя сам снимает с Изольды корону и, не удержавшись, проводит по волосам, заправляя темную прядку за ухо. К уху же наклоняется, хотя в этом нет надобности, но Кайя слишком долго был вдалеке от нее и теперь ему сложно не прикасаться.

— Ты подождешь меня? — шепчет и дует на покрасневшую кожу, на которой остался отпечаток звеньев цепи.

— Всегда. Кайя, не позволяй ему портить себе настроение.

Он попробует.

— Ваша светлость! — Кормака не хватает дойти до двери. Он зол и не пытается скрыть злости — бурый цвет и запах спекшейся крови. Бойня. — Вы ведете себя неподобающим образом. Вы показываете всем, насколько зависите от этой…

— От моей жены.

Тон его осаживает.

А может, следовало бы дать высказаться? И потом отправить к границе инспектировать очередной гарнизон…

— От женщины, — поправляется Кормак. — Сейчас вы как никогда напомнили мне вашего отца.

Неудачное сравнение. Кайя никогда не хотел быть на него похожим.

— Только он был умнее. Он умел отделять личные интересы от государственных.

О да, Кайя на собственной шкуре ощущал это разделение. И неужели Кормак ничего не понимал? Или предпочитал не видеть, как поступают многие люди? Закрыть глаза, отвернуться вовремя и вычеркнуть неприятный инцидент, свидетелем которому получилось стать, из памяти. Что может быть проще?

— Вы же выставляете себя на посмешище, во всем потакая особе, которая…

— Я читал ваши письма.

— И не поверили?

— Именно.

— Я служил вам верой и правдой…

— Вы служили себе, Дункан. Интересы вашей семьи всегда стояли на первом месте. И когда они расходились с интересами протектората, вы предпочитали забывать о последних. Вы не занимались откровенным воровством, скорее уж с выгодой использовали собственное положение. И беспокоитесь сейчас вы не обо мне или протекторате, но о собственной власти, которой, как вам кажется, стало у вас меньше.

Запах бойни стал крепче, отчетливей и тошнотворней. Кайя отстранился, желая поскорей избавиться от этого человека. Желательно раз и навсегда.

— Надеюсь, вы подадите в отставку. По состоянию здоровья.

— Этого не будет, Кайя.

Следовало ожидать. Но Кормак слишком самоуверен. Что он знает? Он был близок с отцом. И по-своему добр с Кайя, но Кайя отдал долг доброты сполна.

— Вы можете отправить меня в отставку. По закону. Если две трети Совета поддержат это решение.

Глава 15

ОБСТОЯТЕЛЬСТВА

Тисса проснулась рано, но лежала, притворяясь спящей, потому что не представляла, как должна вести себя приличная девушка в подобной ситуации. Впрочем, вряд ли девушка, очутившаяся в чужой постели и, более того, странным образом не испытывавшая стыда по этому поводу, могла и дальше считать себя приличной.