Наша светлость - Демина Карина

— Я не трус.

— Никогда и близко не думал. Гавин, я понятия не имею, что у тебя с Гийомом не сложилось… и выяснять не стану, потому что это будет не совсем честно с моей стороны. Если захочешь, то расскажешь сам. — Конечно, нехорошо детей обманывать: история вышла громкая, и Урфин без труда узнал подробности. Куда сложнее оказалось сохранить спокойствие и не вмешиваться. — Но я рад, что твой отец доверил мне тебя учить.

— Спасибо.

Недетская краткость. Ничего, со временем отойдет. Хорошо бы Гийому к этому времени объявиться, уж больно счет к нему велик.

— Так, — Урфин указал на дверь, — если вдруг проснется раньше, чем я вернусь, то ванну и завтрак можно. Уходить — нельзя. Скажешь, что я запретил.

Сомнительно, чтобы Тисса решилась уйти в рваном платье, но с запретом — оно надежней.

— А вы куда? — Гавин помог одеться.

— Сознаваться.

— В чем?

— Во всем… или почти.

Настроение было до отвращения радужным. Еще немного, и Урфин в дворцовый парк побежит ромашки собирать просто так, без особой на то надобности. Впрочем, он слабо представлял, какая надобность может подтолкнуть его к столь алогичному поведению.

Изольда завтракала, что было хорошо, поскольку сытая женщина всяко безопаснее голодной. И завтракала не одна… кажется, Урфин многое успел пропустить, и с ромашкам придется слегка погодить.

До Белой скалы Юго добрался вплавь.

Если бы его кто-то увидел, то счел бы безумным. Возможно, решил бы спасать, тем самым облегчив работу, — благородство наказуемо. Но осенью на берегу было пусто. Волны уже слизали налет инея с седой гальки и отступили, бросив на берегу влажную ветошь водорослей, дохлого краба и парочку раковин. Юго подобрал одну, нарядную, со многими шипами, — подарит кому-нибудь.

Нанимателю. Глядишь, станет добрее.

Раздевшись, Юго минуты две стоял у кромки воды, позволяя ветру исследовать тело.

Хорошо…

Море то отступало, то кидалось под ноги, норовя облизать ледяную кожу. Первый шаг — первый ожог. Нырок. Крик, который получается запереть в горле. Вкус соли. Слезы — все-таки Юго давно не обнимался с зимой.

Стихия играет. Тысячелапый зверь, который то подхватывает Юго, желая вышвырнуть на берег, то обнимает, обвивает скользким телом своим, точно пробуя на вкус.

Плыть недалеко — всего-то около километра. И Юго почти не устает.

Белая скала и вправду бела. Не мрамор, не лед, но что-то иное… Юго не сразу понимает, что это. Он становится на колени, нюхая странный материал, пробует его на вкус.

Мел?

Нет. Но похоже.

Белая поверхность испещрена многими линиями, которые складываются в странный узор. Бабочки? Бабочки. Каменные вианы, кажется, так их называют.

Остров невелик. Его посещают, но редко — причал для лодок успел покрыться слизью, а настил и вовсе гнилой. Но кострище выделяется черным пятном. И старый навес все еще прочен.

Возможно, сюда не следовало приходить, но Юго должен почувствовать место.

Он ложится под навес и закрывает глаза, прислушиваясь к ветру, к морю, к самому миру, который еще не знал, что ему предстоит в очередной раз меняться по воле человеческой.

Почему они просто не могут жить?

Юго не позволили. Он пытался, долго, пока не понял, что слишком изменен, чтобы быть нормальным. Но эти-то… Наниматель твердит о высшей цели, а на самом деле он просто мстит. И ладно бы человеку — некоторые люди стоят мести. Но мир-то разрушать зачем?

Черная туча принесла первый снег.

До зимнего бала оставался месяц.

И две недели.

Это много. Если наниматель передумает, то… Юго, пожалуй, будет рад.

Глава 14

ПЕРЕМЕНЫ И ПЕРЕМЕННЫЕ

Нельзя сказать, чтобы нынешнее утро располагало к приему гостей, но вид у их сиятельства был виноватый, но в то же время сомневающийся, отчего мне вдвойне подозрительней становилось…

Хотя гостей мы и не ждали.

Ох, сдается, не Кайя стал причиной нынешнего визита. Он-то рад, и я рада, что он рад. И кажется, мой муж совсем успокоился, во всяком случае, аппетит не пострадал — их светлость с огромным удовольствием потребили и свой завтрак, и мой, и возмутиться успели, что еды мало.