На полпути к себе - Иванова Вероника Евгеньевна

Он удовлетворённо улыбнулся:

– Вот ты себя и выдал… Нет, мне перебежчики не нужны. Сейчас сдохнешь, и ничего не успеешь рассказать своему хозяину!

– О чём?

– О том, как я желал, чтобы папуля вернулся домой! Только в виде трупа.

Ай-вэй, ну и дела… Значит, заказчиком нападения был Кьез? Как печально… Так вот, почему Ксаррон скривился, когда я назвал своего нового знакомого «симпатичным»… Знал, зараза, и ни словом не намекнул… Ничего, вот получит бездыханное тело родственника и будет знать, как опасно скрывать от меня информацию… Правда, сие знание мне уже помочь не сможет. Начинаю дрожать… Неужели, от страха? Нет, как ни странно, я не боюсь. От холода? Тоже рано… Чем же вызвана эта липкая дрожь?

Чем-чем… И я ещё спрашиваю? Где-то в глубине тела свихнувшегося от злобы вельможи прячется штучка, имеющая непосредственное отношение к волшбе. Крохотная. Почти незаметная. Неровно пульсирующая. Угрожающая? Понятия не имею. Впрочем, мне и не должно быть никакого дела до намерений клочка чар, а это значит…

Жаль, что нет времени на познавательную беседу с Мантией. Попробовать дотянуться самому? Но как? Двигаться – нежелательно, потому что кинжал, неуютно подрагивающий под рёбрами, может в любой момент проткнуть… Кинжал! Я чувствую его холод, и этого достаточно, чтобы…

Позволить Пустоте ворваться в сталь.

Проскользнуть по венам лезвия.

Сотнями голодных пастей впиться в пальцы, мертво сжимающие рукоять.

Двинуться дальше – туда, где заходится в агонии неминуемой гибели волшба…

Это совсем не сложно. Я даже могу поддерживать беседу в прежнем тоне:

– Зачем ты хотел смерти отца? Ведь ему наследовал бы старший брат, а не ты…

– Льюс единственный знал, куда уехал отец, и подозрение пало бы на него!

– А ты… Откуда ты узнал?

– Есть добрые люди среди магов, которые…

Он не успел договорить. Вздрогнул. Открыл рот. И рухнул, харкая кровью. На меня. То есть, на меня полетела и кровь, и сам Кьез. Всей тяжестью придавливая к стене. Кинжал скользнул по планкам корсета и каким-то чудом запутался в складках маади, даже не задев кожу. Я оттолкнул от себя тело, по которому проходили волны судорог, но это усилие почему-то оказалось чрезмерным: к горлу подступила тошнота, а ноги начали безвольно подгибаться – пришлось сползти на землю, скользя спиной по каменной кладке. На землю, которая вдруг встала на дыбы и задёргалась в сумасшедшей пляске. Глаза зажмурились раньше, чем разум подтвердил: это наилучший способ борьбы с приступом головокружения…

Представляю, как всё происходящее выглядит со стороны: двое мужчин, застывших в нелепых позах. Пятна крови и какие-то ошмётки, подозрительно напоминающие лёгкое – на одежде и покрытых инеем камнях мостовой. И расползающаяся во все стороны немота потрясённых зрителей. Что же никто не спешит прийти на помощь? Или я тоже похож на мертвеца?…

Душа Кьеза вскрикнула в последний раз – отчаянно и обиженно – и растворилась в клочьях снежных облаков.

Плохо мне, ой, как плохо… Нет, не физически, хотя… Чего греха таить? Проталкивание Пустоты через живую плоть оказалось слишком неприятным делом. Гадливым. Мерзким. Почти непристойным. Впрочем, гадливость – не боль. Если понадобится, Пустота пройдет этот город вдоль и поперёк, но… Но что делать, когда всё внутри тебя кажется грязным, словно наглотался болотной тины? Какая пакость…

Кровь отчётливо пахнет мёртвой магией. И заклинание не пришло извне – я бы заметил… Очень похоже на взрыв «звёздной пыли», а эти чары достаточно легко получить, видоизменив… Фрэлл!

Когда я дотронулся до царапины на его щеке – тогда, в утро несостоявшейся дуэли – моё прикосновение заставило «осколок», попавший в рану, углубиться в тело. Бежать, чтобы не быть уничтоженной – так поступает любая магия при столкновении с «проплешиной»… Я убил Кьеза в тот самый момент. Не несколько мгновений назад, а именно тогда… В то утро, когда легкомысленно решил, что нашёл друга. И тут же приговорил этого самого друга к смерти. Чудовище…

Я сидел на корточках, опираясь спиной на стену и прикрыв глаза, но вовсе не «уходил в себя», поэтому вовремя заметил тянущиеся к рукоятям кайр, выглядывающим из складок накидки, дрожащие пальчики…

Достаточно было одного быстрого движения, и Курт замер на месте, затравленно глядя в сторону и не смея пошевелиться, чтобы моя рука на его горле не усилила захват.