Маг в законе. Том 2 - Олди Генри Лайон

Призраки.

• – …я – призрак забытого замка.
• Хранитель закрытого зала.
• На мраморе плит, в тишине нерожденного слова,
• Храню я остатки былого,
• Останки былого…

Феденька вступил тихо, почти беззвучно. Случайно звякнул графин о рюмку – Илья Семенович налил было себе вишневки, да испугался звона, отдернул руку, с удивительным для неуклюжего профессора изяществом поставил графин обратно.

Капля наливки в хрустале подумала-подумала, и обернулась каплей крови.

Запеклась.

Лишь Джандиери осмелился, приблизился к перилам веранды. Оперся, стал смотреть, слушать издали. Губу покусывал, полковник.

А за его спиной – дочь Тамара.

Мимо глядит.

• – Когда-то я пел в этом замке.
• И зал в изумлении замер.
• А там, у далеких, ковровых – проклятых! – покоев
• Стояла хозяйка,
• Стояло в глазах беспокойство.

• Я – призрак забытого замка.
• Но память мне не отказала.
• И дрожь Ваших губ, и дрожание шелка на пяльцах
• Врезались звенящей струною
• В подушечки пальцев…

Да, врезались. Трижды тебе доводилось аккомпанировать Феденьке "Балладу призраков", и трижды после этих слов пальцы переставали тебя слушаться, Княгиня. Какая-то другая правда, иное мастерство входили в них; тягучий, шотландский напев возникал сам, мимо воли – ты никогда не играла его, кроме этих редких случаев, и взявшийся ниоткуда сквозняк принимался шалить с прядкой волос у виска.

Что ты с ними со всеми делаешь, Феденька?

Что ты делаешь со мной?!

Что я, Дама Бубен, с тобой сделала-сотворила?!

• – Вы помните, леди, хоть что-то?
• Задернута жизнь, словно штора.
• Я адом отвергнут, мне райские кущи не светят,
• Я – призрак, я – тень,
• Наважденье,
• За все я в ответе.

• В прошедшем не призраку рыться.
• Ваш муж – да, конечно, он рыцарь.
• Разрублены свечи, на плитах вино ли, роса ли…
• Над телом барона
• Убийцу казнили вассалы.

Будто повинуясь темному приказу, завыл Трисмегист. На луну, которой не было в дневных небесах; над покойником, которого не было здесь, на даче, меж светскими, живыми людьми.

А в руках Федора возникла детская трещотка из липы. Сошлись ребристые грани, простучали каблучками по плитам, громыхнули подошвами тяжелых сапог; ветер раздернул бархат портьер, и вот, еле слышно – скрип открываемой двери.

Шаги.

Живые так не ходят.

• – Теперь с Вашим мужем мы – ровня.
• Встречаясь под этою кровлей,
• Былые враги, мы немало друг другу сказали,
• Но Вас, моя леди,
• Давно уже нет в этом зале.

• Мы – двое мужчин Вашей жизни.
• Мы были, а Вы еще живы.
• Мы только пред Вами когда-то склоняли колени,
• И в ночь нашей встречи
• Вас мучит бессонница, леди!..

Поодаль, нервным контрапунктом, возник ритм. Даже не глядя в ту сторону, продолжая терзать струны мандолины, ты знала: Акулька пальцами по краешку стола стучит. Акулька-Акулина, рябая девка-егоза; Александра Филатовна, маленькая женщина, пред которой весь персонал харьковского Зоологического сада на цыпочках ходит – да-с, господа хорошие, стучит пальцами.

Постукивает.

Легко-легко.

А мнится: мадридские кастаньеты вплелись в хор. И сразу зябко вздрогнули плечи, чуя дальний танец, стук лег на стук, вспенивая журчание мандолины памятью о ушедшей, почти забытой, – бывшей! – жизни, что стала болью памяти.

Спасибо за боль.

• – …вокруг Вашей смятой постели
• Поют и сражаются тени,
• И струны звенят, и доспехи звенят под мечами…
• Пусть Бог Вас простит,
• Наша леди,
• А мы Вас прощаем.

В последний раз скрипнула трещотка.

В последний раз отозвались тонкие пальцы на краешке стола.

В последний раз всхлипнула струна.

Все.

* * *

В тишине, в молчании покинула кресло Тамара Джандиери, кукла восковая. Спустилась с веранды, растоптала зелень травы, червонное золото листьев. Каркнула за спиной матушка Хорешан, следом порхнула – опоздала.

Вроде бы и медленно шла юная Тамара, плыла случайным облачком, а догнать-упредить не вышло.

Встала княжеская дочь перед Федькой Сохачем.

Тамара пред Демоном.

И ты, Княгиня, ты тоже опоздала. Все наоборот вышло; как в жизни не бывает, не должно быть. Твердо взяли девичьи ладони парня за щеки; наклонился Федор, себя не помня, к безумице; слились губы с губами.

Надолго.