Вавилонский голландец - Фрай Макс

Так или иначе, это было уже второе сообщение, доставленное морем на борт корабля-библиотеки, так что капитан понял: да, начинается!

Третье сообщение не заставило себя долго ждать. На рассвете из воды выудили бутылку из-под портвейна «Красный крымский». В ней была купюра в двадцать гривен и листок из тетради в клеточку со, с позволения сказать, стихами:

• Наш гитарист, раздолбай Николай Булекако,
• Парень, друзья, откровенно сказать, неплохой.
• Только чудит он всегда, когда пьяный, собако.
• (Надо заметить, он, суко, все время бухой.)
• Он разговаривать с мебелью может и любит,
• Он табуретку свою провожает к метро,
• Он с этажеркой своею целуется в губы,
• Много историй него рассказать могу про!

• Ванне он молится, бьет ей земные поклоны,
• С люстрой ругается. Что вы хотите: бухой!
• Ну а с другой стороны, все мы не эталоны.
• Коля, вообще-то, нормальный чувак. Панки, хой!

Уже три бумаги лежали на столе у капитана. Четвертая заняла свое место на этом столе вечером следующего дня. На фор-марса-рей сел баклан, на лапе которого блестело кольцо. Один из матросов сбегал на камбуз, притащил скумбрию. Птицу подманили, поймали и освободили от кольца. На первый взгляд – обычное орнитологическое кольцо. Собственно, так оно и было, только вот надпись на нем оказалась… орнитологическая, но необычная. Чего стоило хотя бы количество текста, нацарапанного микроскопическими буковками на металлической поверхности!

Текст переписали на бумагу, а кольцо вернули на лапу птицы. Пускай летит дальше! Все-таки тут любовь. И наука. Что одно, что другое – вещи бессмысленные, но вставать у них на пути – моветон.

Пятое послание тоже прибыло с воздуха. Просто ветер принес бумажный листок.

Такой вот текст. Без начала, потому что это, очевидно, был второй листок письма. И без окончания. То ли ветер вырвал бумагу из рук бойца, то ли началась очередная стрельба.

Далее в течение всей следующей недели ничего больше на «Морскую птицу» не поступало. Капитан сделал вывод: всё. Надо работать с этими пятью документами. В прошлом такое уже бывало: приплывали, прилетали, поднимались из-под воды и сваливались с неба чьи-то письма, записки, страницы из дневников и прочее подобное, сразу несколько штук за короткий промежуток времени. И Джон Дарем давно уже знал: это не просто так. В этой корреспонденции содержится какое-то сообщение специально для «Морской птицы». И его требуется расшифровать.

Стандартных рецептов расшифровки таких ребусов, увы, не было, но определенный опыт имелся. Прежде всего следовало перевести все полученные послания на какой-то один язык. В данном случае долго думать не приходилось: первое письмо было написано на идиш, вторая записка – на английском, а все три последние послания – на русском. Кстати, от российских берегов «Морскую птицу» в те дни отделяли всего лишь три моря: Эгейское, Мраморное и Черное. Итак, первые два документа перевели на русский. Ну а потом капитан уединился в каюте и долго колдовал над картами, рунами, рыбьими костями, навигационными приборами и черт его знает, над чем еще. И наконец, кажется, что-то нащупал.

– Сэм!

– Слушаю, сэр.

– Пригласи ко мне Павла. Или Ольгу. Лучше – обоих.

– Обоих нет на борту, сэр! Отбыли утром на катере, вернутся в воскресенье, когда мы зайдем в Афины.

– Черт, а кто тут еще может читать по-русски?

– Кок, сэр, – вспомнил матрос.

– Отлично! Давай его сюда!

– Здравствуйте, Джон. Звали?

– Добрый день, добрый день! Звал. Тут такое дело. Я насчет этих писем… Вроде как получается, что надо прочесть пятидесятое слово в каждом из писем, в порядке их поступления. Но я-то по-русски не читаю… Зато считать умею. Пятидесятые слова отсчитал и подчеркнул. Ну а вас прошу прочесть. Вот в этом порядке, как они лежат.