Женщина с берега - Сандему Маргит

Поскольку Андре был очень привлекательным молодым человеком, горничная кивнула, улыбнулась и сказала, что все будет в порядке.

«Дидерик Сверд решил поговорить всерьез со своим загадочным попутчиком о его поведении по отношению к священнику. О его предложении взять с собой священника и называть его именно Натаном, о поисках Хавгримом какого-то преступника…

Но Дидерик слишком устал. Мысли его путались и разбегались. К тому же он был раздражен тем, что ему помешали довести до конца знакомство с красавицей Кьерстин, так удачно начатое. Впрочем, этим вечером все равно ничего бы не получилось. Лучше всего было подождать до следующего дня. Отважный Дидерик Сверд погас, как свеча, едва коснувшись головой подушки и растянувшись на соломенном тюфяке.

Он плохо спал в эту ночь, хотя ни разу и не просыпался. Нет, ему снились бесконечные, изнуряющие сны. Но снились ему вовсе не девственницы из Варгабю, как можно было бы подумать. Ему снилось множество молодых, невинных девушек, которых он соблазнил, неотступно преследующих его. И они были страшны, неумолимы и жестоки в своих преследованиях. «Но почему? — думал Дидерик во сне, беспокойно ворочаясь с боку на бок.

— Я же делал им только приятное! Или я делал приятное самому себе? В таком случае, это весьма сомнительная радость! Как же мне теперь освободиться от них?»

Но он ничего не мог поделать.

На лесном озере душераздирающе кричала гагара.

Или ему снится этот крик? Разве кричат гагары по ночам?

Он плохо знал птиц и не мог ответить на этот вопрос.

Проклятые птицы!

Выслушав множество нареканий по поводу того, как нужно пасти скот, Кайса отправилась утром на пастбище. Было еще рано, на склоне холма лежал туман, траву покрыла роса.

На этот раз она не ушла далеко от деревни, на случай, если она вдруг кому-то понадобится…

Кайса была немного напугана поведением этого загадочного Хавгрима. Что-то устрашающее было в нем. Другие в разговоре тоже намекали… Кто он собственно, такой? Разве она видела его раньше? Она не знала этого наверняка, хотя лицо его показалось ей знакомым и она сразу почувствовала доверие к нему.

А этот разговор о девственницах из Варгабю?

Она вздрогнула, услышав позади себя чьи-то шаги. «Это он… — подумала она, и тело ее напряглось, как тетива лука, на щеках появился румянец. — Что же мне делать? Что сказать ему?»

Но это оказалась старая Барбро. Кайса так и не поняла, что она испытывает — облегчение или разочарование. Скорее всего и то, и другое.

Барбро объяснила, что хочет посмотреть за пастушкой, подобно тому, как господин Натан — с неохотой, надо сказать — согласился присмотреть за Кьерстин. Ведь теперь, когда в деревне остановились эти мужланы, молодым девушкам небезопасно ходить одним в лес. Эти слова немного рассердили Кайсу, поскольку она вовсе не считала Хавгрима мужланом.

Они с Барбро уселись на поваленную ветром березу и принялись болтать. Они говорили о тоске и одиночестве. В девушке эта тоска только что пробудилась, а в старухе уже угасла. И Барбро в глубине души умоляла девушку: «Не делай так, как я, не губи свою жизнь, тебе достанется в результате только одиночество!» Но сказать это вслух она не могла, не желая тем самым подталкивать девушку на сомнительную авантюру с незнакомцем…

Кайса вдруг заметила, что кто-то стоит неподалеку и смотрит на нее. Она поделилась своими подозрениями с Барбро.

— Да, он приходил сюда, — ответила та. — Но был явно разочарован тем, что я оказалась здесь. Хочешь, чтобы я ушла? Мне все равно пора уже возвращаться домой.

Кайса схватила ее за руку.

— Нет, нет, не уходи!

Она не осмеливалась оглядываться назад, когда услышала за спиной голос Хавгрима.

— Похоже, вам здесь очень хорошо. Не позволите ли мне присесть с вами?

Они были не против, и он сел совсем рядом с Кайсой. Он сделал это спокойно и естественно, словно так было заведено между ними. Она же дрожала от потока нахлынувших на нее разнообразных чувств.

Сначала они не знали, о чем говорить. Кайса совершенно потеряла дар речи, как это бывало с ней и раньше в его присутствии. Все трое просто сидели молча, глядя по сторонам.

Солнечный свет казался тусклым и болезненным из-за пелены облаков. Над каменистыми осыпями, местами покрытыми морошкой, неслись, словно танцующие эльфы, клочья облаков. Черные скалы и серо-желтый туман выглядели в это утро какими-то странными, загадочными, искусственными, и Кайсе казалось, что в лесу властвует какая-то злая сила, присутствует что-то чуждое.