Золотой ключ. Том 1 - Эллиот Кейт

— Или откровенно плюнет на них, — проворчал Отавио. — От этого мальчишки можно ждать чего угодно.

— Согласен, — поспешно сказал Раймон. — Если мы говорим о его таланте.

— Надо заняться его воспитанием. — Ферико потянулся за апельсином, разрезанным на ломтики. — Злых собак полагается держать на цепи, вот и давайте посадим Сарио на цепь. Пусть узнает, что такое ошейник.

Отавио одобрительно кивнул, а затем посмотрел на Раймона в упор.

— Мы не собираемся душить его ошейником. Но если боишься за мальчишку, возьми “наименьшую кару” на себя. В глазах Раймона блеснула злость.

— Я — иль агво, и это вне моей компордотты.

— Ты теперь иль семинно, — улыбнулся Отавио. — Мы ж тебя выбрали. — Он поднес к губам Чиеву до'Орро, поцеловал и прижал к груди. Цепочка блеснула в сиянии свечи и золотой струйкой протекла между пальцами. — Да святятся Их Имена. Раймон, пусть это будет первым твоим делом на новом посту… Раз уж тебе больше нечем доказать свою пригодность.

* * *

Сааведра опустилась на каменную скамью в центральном внутреннем дворе Палассо Грихальва, где теплый воздух был перенасыщен запахами цитрусовых деревьев: лимона, апельсина, грейпфрута и прочих. С густой изумрудной зеленью их листвы приятно сочеталось грязноватое серебро олив в крапинах спелых ягод. Испачканной красками бледной рукой Сааведра прижимала к бедру доску с листом бумаги, а другой рукой плавно водила заостренным угольком, и на бумаге появлялись все новые штрихи портрета.

Работа почти не отнимала сил. На то и дан был Сааведре подлинный талант. Он горел в ней постоянно, опалял душу, рвался на волю, на простор творчества.

Несколько уверенных движений, и лицо на бумаге разделено на две половины — освещенную и затененную. Слабый штрих — и переносица приобретает объемность. Тень чуть погуще — и рядом появляется верхний край глазной впадины, а под нею — линия скулы, и уже угадывается профиль в три четверти. Лицо молодое, с гладкой кожей; черты сформировались еще не окончательно. Юноша и сейчас недурен собой, но со временем, похоже, станет красавцем.

День выдался теплый, а потому Сааведра надела лишь самое необходимое: просторную холщовую блузу без рукавов, выкрашенную мареной, но давно выгоревшую на солнце до цвета сухого шафрана; белые летние юбки (она уже не в том возрасте, когда девочки носят штаны) и сандалии, если можно так назвать кожаные подметки с ремешками для защиты ступней от раскаленных солнцем каменных плит с розетками. Густые черные волосы стянуты на затылке алой лентой, а на лоб в беспорядке спадают недлинные тонкие завитки.

Она рассеянно помахала рукой, отгоняя ос, и опять склонилась над доской. Работа требовала полной сосредоточенности.

Рот. Улыбка. Она ни разу не видела на его лице такого выражения. На висках у самых глаз — веселые складочки. Изящные брови слегка приподняты. Непокорная прядь черных волос — вечно в разлуке с остальными — выбилась из-под синей шляпы из велюрро с золотым шитьем, а от шляпы дугой до плеча — роскошное перо.

Добавить тени здесь и здесь. Выделить линию юношеского подбородка, постоянно выражающего взрослое упрямство. (Сааведра невольно улыбнулась.) Под ним — высокий, с замысловатым узором ворот превосходной рубашки, стянутый синим шелковым шнуром с золотыми фишками на концах. Скупыми быстрыми штрихами показать сборки летнего камзола из парчи, лишь намекнуть на затейливость вышивки.., Надо спешить, пока не пропал образ. Детали — потом, для них особого вдохновения не требуется.

На бумагу упала тень. Сааведра нахмурилась и чуть отодвинулась на скамье, подставляя солнцу портрет.

— У него кривой зуб, — заявил Сарио. Сааведра заскрежетала своими — идеально ровными — и процедила, почти не разжимая губ:

— Зубы я не пишу.

— Надо писать. Нельзя скрывать изъяны.

— Да ну? — Она удивленно изогнула брови. — А я думала, цель иллюстратора — заслужить признательность своего объекта. Иначе можно оказаться не у дел.

Он поморщился.

— Да ты просто в него втюрилась. Как и все девчонки в Мейа-Суэрте.

— Да, у него кривой зуб, — спокойно согласилась она. — Но это его не портит.

Она была права.

— Ага, ведь он так часто демонстрирует ослепительную улыбку, что никто этого не замечает. В смысле никто из женщин. Сааведра ухмыльнулась.

— Что, завидуешь дону Алехандро? Эйха, Сарио, если надеешься стать Верховным иллюстратором, постарайся угодить тому, от кого зависит это назначение.