Золотой ключ. Том 1 - Эллиот Кейт

Но Свет его сердца, его души растопил сомнения, выжег тревогу. Остались только Талант, Свет, Голод. Он неподвижно смотрел на случайных мотыльков, пойманных в тенета солнца между полом и покоробленными жалюзи.

"Я — Сарио Грихальва. Я стану Верховным иллюстратором, потому что теперь знаю, как этого добиться”.

Осталось добыть только один ингредиент. Он был юн, но знал, как это сделать. Тело подсказывало ему.

Надо было только подумать о ней.

Глава 8

Ничто в кречетте не напоминало о случившемся пять лет назад — о том, как любопытство и неосторожность юной женщины привели к гибели мужчины. Прошло много времени, и злоба дня давно стерла яркие краски того пожара. Теперь не только сегодняшний, но и завтрашний день семьи заботил Вьехос Фратос, и не было в них согласия.

Сарио Грихальва (Признанный, Одаренный, ставший одним из них и не приглашенный только на эту встречу) неожиданно сделался мастером-иллюстратором, причем более всех подходящим на пост, коего давно вожделела его семья. И это нисколько не радовало Вьехос Фратос.

Они разошлись во мнениях еще до того, как собрались в кречетте. Два года назад Сарио прошел конфирматтио и был признан истинно талантливым художником, обладателем неповторимого Дара. На этот счет сомнений не было и быть не могло. Но помимо таланта существовало и такое понятие, как компордотта: Сарио всегда был вопиюще своенравен и явно не желал перевоспитываться.

Кое-кто считал, что это поправимо. — Другие полагали, что от своенравия один шаг до бунта, способного повлечь за собой катастрофу.

Стол, покрытый льняной скатертью, ломился от фруктов, конфет, кувшинов с вином и водой, глиняных ваз с цветами; их аромат вперемешку с медовым запахом восковых свеч давно перенасытил спертый воздух в комнате без окон. Сидя за этим столом, братья спорили уже несколько часов. Но до сих пор не нашли решения, удовлетворяющего всех.

Фрато Отавио, не расстающийся с кислой, под стать его манерам, гримасой, решительно помотал седеющей головой.

— Нельзя, — повторил он уже в который раз. — Есть и другие.

— Ученики, — еле слышно произнес агво Раймон. — Сарио — Признанный…

— Коли так, пусть это будет один из нас, — упорствовал Отавио. — Я слишком стар, но среди нас хватает молодых. Взять хотя бы тебя, Раймон.

Раймон, сидевший напротив старика, улыбнулся с притворной скромностью.

— Фрато Отавио, я премного благодарен, но, боюсь, у нас и впрямь очень маленький выбор.

— Это почему же? — вмешался в разговор черноволосый Фрато Ферико, сидевший слева от Отавио. — Нас тут двадцать один…

— А должно быть двадцать два, — хлопнув изящной ладонью по столу, подал голос Фрато Дэво, занимавший стул возле Раймона. — Два года назад мы признали Сарио Одаренным, и с тех пор он один из нас. Ему полагается сидеть здесь. По какому праву мы решаем его судьбу в его отсутствие?

Отавио что-то проворчал под нос, затем выпрямил спину и устроился поудобнее на стуле с сиденьем из велюрро и резной спинкой.

— Дэво, мы не решаем его судьбу. Мы ее обсуждаем…

— Все-таки нас тут двадцать один, — повысил голос Ферико, — или я не прав? Эйха, мы, конечно, можем выбрать одного из присутствующих здесь.

— Сарио — самый молодой, — заявил Отавио пренебрежительно. Раймон грациозно кивнул.

— Да, самый молодой… И, возможно, самый Одаренный. Воцарилась гробовая тишина. Потом снова раздались голоса спорщиков.

Раймон вздохнул. Поймав взгляд Премио Фрато, адресовал ему кривую улыбку. Артурро не улыбнулся в ответ, но по блеску глаз можно было понять, что он не полностью отвергает предложение Раймона.

Он поднял руку и постучал по столу костяшками пальцев.

Остальные умолкли. Даже самые шумные.

Рука Артурро соскользнула со стола на колено. Он ничем не выдал боли в пальцах. К себе он был не менее требователен, чем к другим, и не желал признаваться, что возраст берет свое. Ему было под пятьдесят — по меркам иллюстраторов, глубокий старик.

— Найдется ли среди нас человек, который ни разу не сомневался в мудрости Вьехос Фратос? — спросил он. — Найдется ли среди нас человек, которого не раздражала наша суровая, но необходимая компордотта? Найдется ли среди нас человек, который не предлагал изменить порядок? Мы помним, кто мы такие, помним, как мы должны поступать. Но для иллюстраторов эта задача намного сложнее из-за главной нашей беды: краткого срока жизни.