Цветок камалейника - Громыко Ольга

– Чего?! – оторопел Джай. – На себя посмотри!

Тот послушно опустил глаза. Зрелище, видимо, оказалось интересным, потому что вдумчивое изучение затянулось надолго.

– Ладно, мужик, хорош придуриваться! – вынужден был напомнить о себе обережник. – Давай выкладывай нам все, что знаешь, а не то...

Тваребожец затравленно сощурился и начал приподниматься, но оба парня мгновенно вскинули на него мыслестрелы.

– Но-но, не так быстро! Один раз попали – и второй не промахнемся! – Джай отчаянно жалел, что не поделился с «сорокой» тремя оставшимися у него стрелками.

– Или это твой брат был? – уточнил ЭрТар. Стрелять в безоружного он все равно бы не стал, так что ничуть по вышеозначенному поводу не переживал.

Жрец осел обратно на дерюгу и зябко ссутулился.

– Я.

– Так ты все-таки морун?! – Рука у Джая дрогнула.

– Нет. Я живой. Отпустите меня.

ЭрТару подумалось, что сейчас тваребожец здорово напоминает одичавшую собаку, которая лютой зимней стужей вышла к костру погреться, но не ждет от людей ничего хорошего и почти разучилась вилять хвостом.

– Чтобы ты опять куда-нибудь провалился?

– Я слишком устал. Отвык рассчитывать силы. – Жрец начал потихоньку втягиваться в разговор и заодно реальный мир, в глазах мелькнул слабый проблеск интереса: – Это вы меня вытащили?

– Нет, Двуединый лично за тобой лазил! – ругнулся белобрысый. – Не хочешь нам что-нибудь за это сказать?

– Я уже сказал.

– Что?

– Что вы сумасшедшие, – с убийственной уверенностью повторил тваребожец.

– Ну спасибо!

– Да, и спасибо вам. – Жрец недоуменно посмотрел на тихо звереющего обережника, потом на ухмыляющегося горца. – Но зачем вы это сделали? Если вас поймают рядом со мной, то не просто убьют, а отдадут дхэрам для «вразумления».

– Мы этого не знали, – честно сказал Джай.

– Пусть сначала поймают! – презрительно бросил ЭрТар.

– Еще не поздно разойтись. – Мужчина снова попытался встать, но горец на сей раз по-простому схватил его за лодыжку и дернул, заставив плюхнуться назад.

– Верно, даже слишком рано. В какую крапиву тебя гадки тащат?

Седой тоскливо уставился мимо его плеча на восток. Как бы впечатляюще жрец не размахивал тенями в храме, сейчас он то ли не мог, то ли не хотел применять силу. Чем осмелевшие парни беззастенчиво и пользовались.

– Я должен найти Госпожу и укрыть ее от дхэров.

– Чтобы она выросла и уничтожила наш мир? – скептически уточнил Джай.

– Чтобы она его спасла.

– Храмовники считают по-другому.

– Ты им веришь? – устало, не надеясь и уже даже не желая кого-либо переубедить, поинтересовался жрец.

Услышь Джай этот вопрос позавчера, он бы без колебаний скрестил руки на груди в знак нерушимой преданности Иггру. Но за последние два дня Двуединый крепко подмочил свою репутацию.

– Ну тогда и мы ее, того… тоже поищем!

Тваребожец вздрогнул и так резко повернулся к обережнику, словно тот ткнул в него колючкой. Причем отравленной: зрачки мужчины тут же расползлись во всю радужку.

– Зачем?

– Хотим поглядеть, что ж это за не-Тварь такая.

– Зачем?!

– Интересно, – честно сказал горец.

– Я – представитель закона и обязан не просто карать за преступления, но пресекать их в зародыше! – пафосно процитировал Джай Хорва. – В данном случае истцы утверждают одно, ответчик – другое, а поскольку обе стороны не представляются мне внушающими доверия, я должен провести тщательное расследование. И если я увижу, что действия твоей секты могут нанести вред невинным людям…

– То ты думаешь, что сможешь мне помешать?!!

– Постараюсь, – важно подтвердил обережник.

– И что я тебя вот так просто с собой возьму?!!!

– Ну да. Тебе ведь тоже выгодно, чтобы истина восторжествовала, верно?

– А я буду третьей независимой стороной! – со смешком предложил горец. – Которая все видит и дает умные советы, а в случае нужды – и по шее.

Джаю показалось, что жрец и сам вполне может надавать по шеям, причем сразу двоим и немедленно.

ЭрТару – что сейчас он снова развеется по ветру.

Мужчина поднял руки… уткнулся в них лицом и истерически захохотал, раскачиваясь взад-вперед.

– Э-э-э, дарагой, – горец наклонился и соболезнующе похлопал его по плечу,– не нада такой радость, нам самим приятна с тобой гуляй! Пагода хароший, дэла важный нэту…

Жрец издал протяжный стон, который если и сошел бы за одобрение, то только от смертельно раненного человека, которого из милосердия добили.