Преданья старины глубокой - Рудазов Александр

Потянуло холодком - это зашевелилась Моровая Дева. Выглядела она странно - никто не мог точно сказать, старуха ли перед ним или юная отроковица. Ей каким-то образом удавалось сочетать в себе сразу все стадии - от грудного младенца до высохшего трупа. Синее лицо, полупрозрачная кожа, белые глаза и ажурное, почти невесомое одеяние. Моровая Дева улыбалась… она всегда улыбается, но всяк знает истинную цену ее улыбке. А также красному плату, который она держит в руке - одно лишь прикосновение этого платка несет смерть.

В отличие от Калина, Тугарина или Репрева, у Моровой Девы в подчинении нет армии. Лишь крылатые сестры Лихорадки, жуткие духи хворей и болезней. Трясея, Огнея, Знобея, Гнетея, Грудея, Глухея, Ломея, Пухнея, Желтея, Корчея, Глядея и Невея.

Невея или Мертвящая - это и есть Моровая Дева, старейшая из сестер. Она не просто насылает смерть - человек, умерщвленный лично Моровой Девой, становится навьем, ходячим мертвецом. У Кащея скопились уже многие тысячи мертвых воинов, созданные этой леденящей кровь Лихорадкой.

- Что угодно моему царю?… - тихо-тихо спросила Моровая Дева. Ее голос - липкий, душный - звучал так, словно речь вдруг обрела язва на теле прокаженного. - Я и мои сестры ждем повеления…

- Вы начнете первыми, - спокойно приказал Кащей. - Сегодня же ночью вы разлетитесь по Тиборскому княжеству. Не скупитесь на дары - пусть мор ослабит русичей как можно более. Ты же, старшая из сестер, держись пока приграничных земель, не заходи вглубь земель русских. Пусть прибавится навьев в моем войске.

- Повинуюсь… - сладенько улыбнулась Невея.

- А теперь… так, что там у вас опять?

В тронный зал вошел невысокий татаровьин. Он смущенно хихикнул, глядя в каменные глаза Кащея Бессмертного:

- Царь-батюшка, там это…

- Да?

- Еще один… - виновато развел руками татаровьин.

Кащей устало опустился на трон и забарабанил пальцами по подлокотнику. Печатая шаг, в палату вошли два огромных дивия. Между ними висел рослый парень с длинными русыми волосами, одетый в темный суконный кафтан со стоячим воротником, широкие шерстяные штаны и меховую шапку с ярко-алым навершием. Судя по чертам лица - не русич.

Татаровьин, сопровождавший дивиев, бросил на пол короткий костяной лук, слегка искривленный булатный меч и такой же нож. Кащей чуть опустил глаза - дивии разжали хватку, и молодой воин шлепнулся наземь. Он бросил гневный взгляд на свое оружие, еще один - на Кащея, а потом выпрямился, выпятив подбородок.

- Ты башкир, - сразу узнал Кащей. - Верно?

- Твоя правда, Кащей-бабай! - гордо ответил юноша на чистом русском, но с легким акцентом, выдающим происхождение. - Я Акъял-батыр, победитель многих! И я тебя не страшусь!

- А! А-а-а! - завопил Сам-с-Ноготь, спрыгивая с лавки. В стоячем положении он оказался ниже, чем в сидячем. - Я знаю тебя! Я знаю тебя, белогривый герой! Ты убил моего брата!

- Такой крошечный старичок, с длиннющей бородой? - наморщил лоб Акъял-батыр. - Как же его звали…

- Сам-в-Четверть!

- Да, я убил его! - усмехнулся герой. - И ничуть не стыжусь! Твой брат был дурным челове… карлой! Он ранил моих побратимов - Урман-батыра и Тау-батыра! Он лишил воды целую деревню! Что ты на это скажешь?

- Он был моим братом!!! - взревел Сам-с-Ноготь, бросаясь к Акъял-батыру.

- Угомонись, - холодно приказал Кащей Бессмертный, скучающе рассматривая батыра.

Старшина карлов что-то угрюмо пробурчал, но все же вернулся на место, сверля человека бешеным взглядом. Зато со своей скамьи поднялась Яга Ягишна. Старая ведьма кривенько ухмыльнулась, подходя к подозрительно косящемуся на нее парню, ущипнула его за бок и прошамкала:

- Хорошенький какой! Упитанный…

- Эй, бабушка, что делаешь?! - отдернулся Акъял-батыр. Старушечий щипок оказался больнее пчелиного укуса - ногти у бабы-яги длинные…

- И упитанный, а невоспитанный! - возмутилась Яга Ягишна. - А ну, стой смирно, бабушка тебя получше рассмотрит… разнюхает… распробует…

Она попыталась ущипнуть еще раз, но Акъял-батыр схватил старуху за руки и легонько оттолкнул ее назад. Правда, очень бережно - уважение к старикам юноша впитал с молоком матери. Пусть даже таким страшным.

- На бабушку руку поднял?! - возмутилась баба-яга, выхватывая из-за пазухи длинный прут, которым грозила Яромиру, и резко ударила им батыра. - Замри!!!

Акъял-батыр раскрыл рот, дернулся, но больше ничего не успел - в следующее мгновение несчастный превратился в каменную статую.