Женщина с берега - Сандему Маргит

— Сердечно вам благодарен, — искренне произнес Андре.

Достав кошелек, он порылся в нем.

— Вы оказали нам такую неоценимую помощь, что мы… с удовольствием…

— Нет, мне ничего не нужно за это, — сказал крестьянин, держа, тем не менее, руку наготове. Андре положил ему в ладонь монету, поблагодарил его, и они пошли под дождем обратно к автомобилю.

Андре предложил женщинам снять мокрую одежду и сам заботливо укутал Нетту в дорожный плед. Она была одновременно тронута этим и чувствовала себя дряхлой старухой. Сняв с себя косынку, она вытерла ею волосы Андре — в качестве компенсации (или в качестве мести).

У Мали же вид был юным и свежим, несколько капель дождя ей ничуть не повредили.

Но, укутывая Нетту, Андре случайно коснулся ее затылка, и она не смогла удержаться от стона. Замерев на месте, он спросил:

— Нетта, что с твоей головой?

— «С больной головой, но с добрым сердцем», — процитировала она Рунеберга. — Нет? Если говорить серьезно, мне стало лучше. Голова больше не кружится, у меня просто шишка на затылке.

Пожав ее руку с торопливой, нежной улыбкой, он сказал:

— Мы знаем, что у тебя доброе сердце, Нетта.

Эти слова согревали ей душу во время всей поездки под дождем в Трондхейм.

Решив больше не ночевать в дороге, они поздно вечером въехали в затихший Трондхейм. Мали решила переночевать у Нетты, поскольку одной оставаться ей было небезопасно, нападение могло повториться.

— Думаю, что завтра я пойду на работу, — сказала она, когда они расставались. — Я чувствую себя достаточно сильной, и у меня нет желания лишиться службы.

— Тогда я зайду к тебе в контору завтра утром, — сказал Андре.

— Я тоже, — сказала Мали. — Часов в десять? И мы продолжим поиски остальных представителей рода Людей Льда.

— Договорились, — сказал Андре. — Спасибо за участие в поездке!

— И тебе спасибо! — поблагодарили его женщины и отправились домой.

Андре поехал в отель, напряженно обдумывая что-то. У него были свои заботы.

Что он должен был делать с бездомной Мали?

То, что всегда делали Люди Льда? Ведь они брали несчастных к себе домой, на Липовую аллею!

Он размышлял об этом.

А что делать с Неттой? Собственно говоря, он не имел никакого отношения к ее жизни, но она была такой… одинокой, такой покинутой…

Нет, мысли его шли явно не туда. Проезжая мимо часовой мастерской, он взглянул на большие, выставленные в витрине часы. Уже половина четвертого! Что подумает о нем портье?

И Андре решил, что пусть портье думает, что хочет.

Ему очень хотелось завалиться на кровать в одежде и в ботинках, но он все же заставил себя раздеться. Поездка была такой утомительной! Он сидел за рулем целых девятнадцать часов!

Он проспал встречу с Неттой в ее конторе. Но, хотя и с опозданием, он все же пришел — и там его уже ждала Мали.

— Ну и вид у тебя, — сказала она. — По-моему, ты не успел ни как следует одеться, ни даже выпить кофе.

— Так оно и есть, — улыбнулся он. — Я проспал.

— Это можно простить, — сказала Нетта. — А мы тем временем провели кое-какие расследования.

Он почувствовал себя чуть ли не обиженным оттого, что его обошли. Как будто дело касалось только его самого! Ведь в той же мере это касалось и Мали. Да и Нетта испытала столько передряг, что с полным правом могла теперь вести расследование самостоятельно.

— И что же вы обнаружили? — с несколько напряженной улыбкой произнес он.

— Оказалось, что многие по-прежнему помнят мастерскую шорника Бромса, — сказала Нетта. — Она находилась неподалеку отсюда. И у него в самом деле была одна дочь, Герд.

— Моя бабушка, — с гордостью произнесла Мали. — И у нее было двое детей, один из них рано умер, а у ее дочери родилась я, если не считать того мертворожденного ребенка.

— Прекрасно, — заключил Андре. — Значит, все стало на свои места по твоей линии, Мали. Теперь осталось только восстановить линию Эммы. Она вышла замуж за Эрлинга Скогсруда. Он был из Трондхейма. Их сына звали Кнут. Остальное нам придется выяснить.

— Контора окружного священника сегодня открыта, — сообщила Нетта. — Поэтому туда можно сходить и все разузнать.

— Нет, теперь моя очередь делать открытия, — не без зависти произнес он. — А вы оставайтесь здесь. И ты, Мали, тоже!