Вавилонский голландец - Фрай Макс

В конце концов я не выдержал и обратился к Константину Абэ с такой речью:

– Если мы не найдем способ подавать команде что-нибудь более съедобное, нас выбросят за борт.

Это была тщательно продуманная и отрепетированная речь; она была содержательна и корректна. Ни одного прямого выпада, который можно было бы расценить оскорбительным для себя образом.

– Для человека с зачеркнутым лицом ты недурно соображаешь, – одобрил меня Абэ, поглядывая сверху блестящим косым глазом. – Кстати, давно хотел спросить: это правда, что у твоих бывших хозяев мозг помещается в желудке?

– Почему? – удивился я.

– Потому что лицо для того и нарисовано на голове, чтобы показать месторасположение мозгов, – ответил Абэ. – А ты как думал? Где мозги, там и рожа, чтобы одно на другом отражалось. Неужели не ясно?

– Это мне ясно, – согласился я. По-своему Абэ рассуждал безупречно.

– А у них рожа, ты говоришь, на животе, стало быть, и мозг в животе, – продолжал Абэ.

– Не исключено, – подтвердил я. Прежде мне не приходилось задуматься о подобном. Мои хозяева были достаточно умны, а, как известно, мы начинаем всерьез анализировать проблему ума лишь в том случае, когда ум действительно становится проблемой, то есть когда его не хватает.

– Если у них мозги в желудке, то они давно переварились, – заявил Абэ. – Вот что меня поражает: чем же они тогда думают?

– У животоглавцев не принято стыдиться того, что служит на благо телу, – сказал я уклончиво.

– Я вот думаю, – промолвил кок, – пора бы тебе распотрошить библиотеку.

– Что вы имеете в виду, господин Абэ?

Я вдруг обрадовался. Неужели Абэ наконец проникся мыслью о том, что мне не место в его грязном камбузе? Или Анадион Банакер вспомнил, что помощники библиотекарей обычно обитают поблизости от книг, в крайнем случае – возле каталога, а отнюдь не гниют на кухне?

Но ответ кока развеял все мои надежды. Оставалось лишь благодарить судьбу за то, что произошло это милосердно быстро и радость не успела укорениться в моем сердце.

– Засаленные книги и коленкоровые переплеты, – сказал Абэ. – Вот что я имею в виду. Если их добавить в еду, она приобретает съедобный привкус. Проверено. – И он причмокнул своими синеватыми губами (с едва заметной плоской бородавкой на нижней).

– Вы предлагаете мне украсть книги? – спросил я.

– Ты же помощник библиотекаря, – возразил Абэ. – Если книги возьмешь ты, никто не заподозрит дурного.

* * *

Левый глаз, нарисованный на моем животе, был постоянно вытаращен от вздутия желудка, а правый, тот, что над печенью, все время щурился от недовольства. Константин Абэ пригрозил мне, что навесит фонарей на все четыре моих глаза, если я не проберусь в библиотеку и не принесу пару-другую, а лучше десяток наиболее замусоленных томов.

– Это проще простого, – сказал Абэ на второй день после первого нашего разговора о библиотеке. В этот день капитан, покончив с обедом, пригрозил коку протащить его под килем. – Я покажу тебе, где она находится. Ты вышибешь дверь, только сделай это бесшумно, пожалуйста…

Я поморщился и заткнул уши.

Абэ, не переставая говорить, схватил меня за запястье и силой заставил вынуть пальцы из ушей.

– …Самые мясные книги, конечно, в кожаных переплетах. И на даты смотри. Во времена войн клей был из рук вон паршивый, а вот в годы процветания книжный клей варили весьма нажористый. Опять же, детские книги. Дети любят жевать за чтением. Равно старики, поэтому политические детективы тоже бери. Если ты что-нибудь во время чтения ешь, то это с гарантией попадает на страницы. Соус – особенно. Еще некоторые фрукты. Знавал я одного оригинала, он закладывал страницы хлебными корками… Ты понимаешь, какой богатейший источник пищи находится практически у нас под боком?

Я спросил:

– А что будет, если нас поймают за этим делом?

Абэ пожал плечами:

– Поймают не нас, а тебя. И выбор невелик: если ты украдешь книгу, повесят тебя, а если не украдешь – повесят меня.

– Я грамотен, – сказал я. – Моя жизнь более ценна.

– Зато у меня лицо находится где надо, – возразил Абэ.

– Такому лицу, как у тебя, нигде находиться не надо, – огрызнулся я.

– И это мне говорит четырехглазый? – Абэ всплеснул руками. – Куда катится мир?

И он больно ткнул меня пальцем в живот.

Я как-то сразу сломался после этого, а Абэ, напротив, расцвел и потащил меня к библиотеке. Мы поднялись на палубу, миновали толстую грот-мачту, потом еще бизань, и он показал мне на кормовую надстройку: