Золотой ключ. Том 1 - Эллиот Кейт

* * *

Сарио лишь на миг задержался возле шатра, потом смял в ладони промасленный холст и откинул полог. Он знал, что увидит, как только войдет в сумрак, а потому, войдя, испытал не ужас, а облегчение. В глубине души он даже порадовался.

Старый тза'аб скорчился подле зеленого плата с уже знакомым Сарио поддающимся разгадке узором.

Юноша опустился на колени перед трупом, раздвинул полы скомканного халата. Посмотрел на дело рук своих, на след преступления, совершенного далеко от этого шатра.

— Милая Матерь… — Сердце вдруг исполнилось восторга, и вовсе не наслаждение убийством было тому причиной, а торжество, невыразимое удовлетворение при мысли, что он на такое способен. Ему был необходим успех, убеждение, что для него не существует преград.

Теперь он наверняка достигнет своей цели. Станет тем, кем должен стать.

— Я знаю, — сказал он, — теперь я знаю. Больше никто в Тайра-Вирте не обладает такой силой, такой властью, как я. Даже Вьехос Фратос. Им и невдомек, что их хваленый Дар — жалкая кроха по сравнению с сокровищами Аль-Фансихирро.

Охваченный жестоким весельем, Сарио широко улыбнулся. “Именем Пресвятой Матери и Ее Сына, да свершится воля Акуюба, бога Тза'аба Ри”.

Ирония в чистом виде. Самая настоящая ересь. Он должен был отправиться в Тза'аб Ри. Разыскать, собрать, именем Акуюба повести за собой Всадников Златого Ветра, разжечь огонь в давно остывших душах, вселить веру в давно изверившиеся сердца. Но он этого не сделает. У него другая цель.

— Я хочу писать, — сказал он старику. — Писать, как не писал никто. Хочу вернуть все потерянное нами за три поколения из-за проклятой нерро лингвы. Хочу стать лучшим из лучших, превзойти всех Вьехос Фратос, всех иллюстраторов, всех Грихальва, стать самым выдающимся Верховным иллюстратором в истории. — Он помолчал. Подождал. Но отклика не последовало. — Видишь ли, это для меня гораздо важнее. Мне некогда исполнять твои мечты, и Тза'аб Ри — не моя родина. Я принадлежу другому народу. И ты мне не отец.

Молчание. Сарио бесшумно опустил полог и встал на колени перед мертвым Иль-Адибом, последним членом тайного Ордена — если не считать того, кто его убил.

"Я уже не тот, кем был прежде. Я — нечто большее, нечто высшее. Я и сам не думал не гадал, что достигну таких высот, не ждала этого и Сааведра, хоть и верила в меня всегда. Этот старик дал мне Ключ, точь-в-точь как Вьехос Фратос”.

Кулон, тускло сиявший на его груди, спрятался в кулаке.

"Я не должен бояться. Не могу себе этого позволить. Теперь я — тот, кем всегда мечтал стать.., но мне еще многого надо достигнуть. И Раймон меня благословил”.

Он все равно бы этого достиг. Но Раймон развязал ему руки.

Сарио вглядывался в узор, изучал шелк, рисунок, краски. И сразу разгадал смысл: Иль-Адиб давал святое благословение, предлагал великую силу.

Опять — ирония. Сарио закрыл глаза, облизал губы, прошептал несколько слов на лингве оскурре, разрушил узор, разметал ветки и цветы. Выхватил из-под них хрупкий лист пергамента, аккуратно скатал, вложил в украшенную охранными рунами тубу, положил ее в окованный бронзой ларец из терновника.

— Я сберегу Кита'аб, — сказал он. — Но не для Тза'аба Ри. И не для Вьехос Фратос, не знающих истины, сокрытой в нем… Нет Он мне самому пригодится. Тому, кем я стану.

Он закрыл ларец, щелкнул засовом, ласково провел пальцами по резным письменам. Лингва оскурра — страж священного клада.

— Мой Кита'аб, — благоговейно вымолвил Сарио. — Мой ключ к священной власти.

Он рассмеялся. Да, это Чиева. Чиева до'Сихирро.

Молча сложил плат, взял под мышку, а другой рукой поднял ларец. И вышел из шатра.

Он знал, что через несколько минут труп будет найден, шатер разрушен. Раньше старика нельзя было увидеть в тканевых стенах его жилища, и само жилище было сокрыто от чужих очей. А теперь чары спали, зеленый плат и ларец с лингвой оскуррой вынесены Теперь прохожие увидят вражеский шатер.

И не потерпят его присутствия в стенах Мейа-Суэрты.

* * *

Войдя в уединенный солярий, предоставленный сыну герцога гостеприимными Грихальва, Алехандро рассказал правду. Увидел, как Сааведра побледнела, как подкосились ее ноги, и успел схватить за локти — иначе она бы упала. Подвел ее к креслу, усадил принялся успокаивать.

— Сааведра, я расстроился не меньше твоего. Но ведь это всего лишь вещь.

Его ладонь легла на гладкую белую колонну ее шеи. В этот раз на ней не было украшений.