Дикое поле - Прозоров Александр

Мурза молча закрыл дверь, повернулся во двор. Да, воистину. В такое трудно поверить. Не удивительно, что он даже не понял сказанного с первого раза. Глиняные воины! Огромные, как его дворец! Но если это так… Если это так, то русскому не понадобится десяти лет, чтобы уничтожить Московию! Он сможет сделать это ближайшим же летом! Поломает стены, снесет крепости, отдаст татарским сотням русские города, поставит царя Ивана на колени и заставит целовать подошвы своих ног!

— О, великий и всемогущий Аллах, всемилостивейший и справедливейший! — прижал руки к лицу султанский наместник.

Если так оно и есть, то этого не должны сделать безродный Девлет и приблудный русский! Он, именно он, Кароки-мурза должен оказаться среди победителей! Пусть не командовать, пусть просто быть рядом — но он обязан быть там! И первым сообщить великому султану о новой великой победе османского оружия. Победе своей, одного из Гиреев и… Ну, а русского можно не упоминать. Или так, мимоходом. Дескать, есть и такой командир.

Кароки-мурза, забыв про одышку, забегал по балкону вперед-назад. Да, он дважды писал султану о набегах Девлета и своем старании направить его стопы в нужном направлении. Письма, заставившие Гирея поставить русского калги-султаном, писал тоже он. Да, все подготовлено, все предусмотрено. Теперь никто не посмеет сказать, что он пытается вознестись на чужой победе. Победу долго и тщательно готовил именно он, Кароки-мурза. И именно он, а не один из занюханных Гиреев, станет будущим летом первым наместником Московии!

— Алги! — Он снова толкнул дверь. Татарин испуганно отпрыгнул от невольницы и вперился в мурзу осоловелым взглядом. — Завтра отправишься к себе в кочевье. Поднимешь на коней две сотни… Нет, три сотни нукеров, и вернешься в ставку Гирея. Будешь охранять русского.

«Вот так! — захлопнул дверь хозяин дома. — Русский должен постоянно помнить, кто его покровитель и кто вознес его на такую высоту. Нужно послать письма остальным своим мурзам. Пусть собирают нукеров, ведут туда же. Я лично явлюсь к Девлету, чтобы принять участие в великом походе на Московию. И не просто поеду рядом, а поведу отряд в три-четыре тысячи сабель. Пусть тогда хоть кто-то посмеет усомниться в моем участии в победе или противоречить приказам! Я — наместник султана. За моей спиной будет могущество всей Оттоманской империи, а в руках — достаточная сила, чтобы это могущество доказать!».

* * *

«Московский царь! — еще раз попытался представить себе это Девлет-Гирей. — Московский царь…»

Он сможет поставить себе шатер втрое… нет, вчетверо больше этого. Он каждое утро станет съедать по вареному ягненку, а вечером — по жеребенку, закусывать все это сыром, пока не лопнет. Он прикажет посадить вокруг сад из персиков и винограда, и каждый раз, выходя наружу, будет срывать их и есть. Он заведет гарем из ста наложниц со всех стран. Он прикажет всем русским девкам самим раздеваться при его появлении. Он станет носить три халата — из парчи, атласа и бархата. Он перед каждым намазом станет умывать лицо, руки и шею кисленьким ягодным настоем. Он… Он заведет себе двадцать настоящих арабских скакунов! И столько же верблюдов! Он отделает их упряжь серебром и золотом, он повесит на уздечку золотые султанские алтуны, по четыре каждому, он прикажет расшить потники шелковыми вошвами с жемчугами и изумрудами. Да! И каждый день станет выезжать на другом жеребце.

Размечтавшийся бей тряхнул головой, символически поел бараньей головы — отрезал для себя ухо, после чего передал почетное блюдо русскому.

Только бы затея с глиняными людьми удалась! Только бы они ожили, как и этот… Ушедший к упрямой русской крепости. Интересно, как скоро он принесет свою первую полонянку?

* * *

Тем временем голем, хрустя снегом, подошел к Северному Донцу. Там, за покрытой гладко вычищенной степными ветрами от снега, сверкающей на солнце гладью реки, вливал свою лепту в общий водный поток Оскол. Тот самый, вдоль которого ему требовалось идти к обреченной крепости. И глиняный человек уверенно шагнул вперед. Под огромной тяжестью угрожающе затрещал и прогнулся лед — но порождение мертвой земли и крови нежити не ведало страха. Оно сделало еще шаг, еще. Но тут выстроенный морозами полуаршинный мост не выдержал, раскололся под великаном на несколько больших льдин, тут же снесенных течением под сверкающий панцирь, вокруг голема заплескалась студеная январская вода.