Куявия - Никитин Юрий Александрович

Он скупо улыбнулся.

– Удивительно, у нас так много общего.

– Но теперь мы взрослые, – напомнила она. – Я уже понимаю, что коней нельзя в спальню.

– Нельзя, – ответил он с неохотой. – Но жаль, правда?

Она улыбнулась, и снова он застыл, очарованный. В ее темных как ночь глазах появились крохотные звездочки, засияли, заблестели, и вот эти огромные озера вспыхнули теплым огнем, лицо ожило, губы налились, как поспевшие вишни, стали пурпурными, зовущими, чуть раздвинулись, забавно задираясь уголками вверх. На упругих сочных щеках появились ямочки, нос сморщился, блеснул ряд ослепительных зубов.

Он страшился, что улыбка тут же погаснет, как в прошлый раз, когда она улыбнулась ему, потом взглянула холодно и враждебно, напомнив взглядом, что захватчикам не улыбаются, что улыбнулась нечаянно, невольно и что улыбка предназначалась совсем не ему.

Но сейчас ее улыбка длилась, и хотя он понимал, что снова улыбка не ему, а тонконогому жеребенку детства, но замер и молил судьбу, чтобы этот жеребенок и дальше оставался в этой комнате, как и Черныш, ведь Черныша она уже не боится, даже кормила и чесала, а он к ней подлизывался, что ее привело тогда в восторг…

– Жаль, – согласилась она, голос ее вернулся к обыденности, улыбка наконец медленно испарилась, широко распахнутые глаза не то чтобы сузились, но смотрели теперь в упор, требовательно. – Что ты хотел мне сказать?

Он сжал кулаки: ну как получается, что всякий раз чувствует себя, как будто это он потерпел поражение, а она его вызвала для порки?

– Я послал артанам сообщение, – сказал он коротко. – К ним в плен попал наш человек, я предложил обменять на тебя.

– Ого, – сказала она. – Новость… хорошая. И как это сделаете?

– Я выставил ряд предложений, – объяснил он. – Они привозят Яську, так зовут пленницу, в указанное место, а я привожу тебя. Там и обменяемся. Все получится очень быстро.

– Как? – спросила она. – Отсюда до Куябы…

Она умолкла, он кивнул.

– Угадала. Я отвезу тебя на Черныше. Он пока что единственный из драконов, кто может долететь до Куябы без остановок в пути. Я написал, что Яську должны доставить на ровное поле вдали от города и леса, чтобы там не было никого, за исключением одного человека, помимо Яськи, я не верю артанам… Завтра они дадут ответ и если согласятся, то завтра-послезавтра будешь свободна.

Сердце ее стучало, она наклонила голову, чтобы не увидел смятения на ее лице.

– Спасибо, – произнесла она ровно, – я рада.

На другое утро работа валилась из рук, она прислушивалась к каждому шороху, вздрагивала от оглушающего звона оброненного на пол столового ножа, оглядывалась на голоса за окнами.

Иггельд вернулся уже после обеда. Светлые волосы взлохмачены, он выглядел усталым, ошарашенным и донельзя встревоженным. Ему быстро налили горячей похлебки, он ел торопливо, но глаза оставались отсутствующими. С ним пришли Ратша и Апоница, перебрасывались быстрыми короткими репликами.

Апоница тоже выглядел встревоженным, только голос Ратши гудел мирно и успокаивающе.

Блестка перехватила взгляд Иггельда, ей показалось, что он взглянул с сочувствием и странным облегчением.

Перекусив, он поднялся из-за стола.

– Заканчивайте сами, – обратился к обоим, – а мне надо сказать пару слов нашей знатной гостье.

Блестка выждала, когда он оказался перед нею, пошла рядом, чувствуя его жаркие пальцы на локте. На лестнице споткнулась, цепи громко зазвенели.

– Ох, – сказала она язвительно, – прости, твоя гостья пока что путается в твоих гостеприимных цепях.

Он нахмурился, смолчал, хотя на мгновение она успела увидеть в его глазах виноватость. На этот раз он привел в ее комнату, закрыл дверь и сказал сразу:

– Должен тебя огорчить…

Она сказала как можно тверже:

– Я другого от тебя не жду. Говори.

– Я передал предложение насчет обмена, как и говорил… Сегодня явился за ответом. Они достаточно любезны, что выслали в поле всадника, некоего Франка, настоящее чудовище! С таким бы я не рискнул встретиться в бою, даже если придет без оружия и вообще привяжется к дереву, а у меня в руках окажется самый острый меч… Этот Франк сообщил, что Яська в самом деле попала в плен. Убитого дракона тут же сожрали, чего еще ждать от артан, а Яську…

Он остановился, перевел дыхание. Глаза оставались встревоженными, нет, даже испуганными, жалкими, как у потерянного в темном лесу ребенка. Блестка спросила, предчувствуя недоброе:

– Что с нею? Не сожрали же?

– Пригласили на пир, – ответил он хрипло. – А потом… отпустили.

Она перевела дыхание, сказала ровно:

– Правильно, с женщинами не воюют.

– Та женщина троих мужчин стоит, – ответил он. Взглянул на нее, кивнул. – Как и ты. Но отпустили по другой причине… Это она год тому доставила Придона с двумя головорезами в Долину Дивов. А тот хоть и артанин, но услугу помнит. Франк клялся, что его брат, явно такое же чудовище, если не страшнее, вызвался везти ее ко мне… Яська вроде бы отказывалась, но Меривой все же с позволения самого Придона поехал с нею. Они взяли двух коней, еще пару в заводные, после чего за ними только пыль столбом…

Она молчала, в груди сперло дыхание, в горле комок, что никак не удавалось сглотнуть.

– И что теперь?

– А ничего, – ответил он хмуро. – Буду ждать, терзаться. Я попробовал отыскать их сверху, но вся Куявия кишит всадниками, погорельцами… У меня никого, кроме Яськи. Если и она сгинет… Что-то сердце у меня ноет. Не доверяю я этому Меривою. Ты бы видела этого Франка!

Он скрипнул зубами, мотнул головой. Лицо перекосилось, Блестка увидела его стиснутые кулаки, горе в глазах, сказала поспешно:

– Если она такая, как ты говоришь, то ее ничто не остановит. Через неделю обнимешь и потащишь в постель.

– Через неделю? – спросил он с сомнением. – Вряд ли, даже если на самых быстрых конях. Дорога в горы непростая…

Он вздрогнул, словно опомнился, уставился широко распахнутыми глазами.

– Что случилось? – спросила она враждебно.

– А при чем тут постель? – спросил он непонимающе. – В Куявии сестер в постель не таскают. Разве что в Артании такие повадки…

До нее не сразу дошли его слова, и тут он в третий раз увидел, как засветилось ее лицо, твердый взгляд потеплел, на щеках снова ямочки, а полные губы растянулись так, что блеснули два ряда ровных жемчужных зубов,

– Яська, – выговорила она с трудом, – твоя сестра? Хорошо…

– Почему? – спросил он быстро.

Она видела, как он напрягся в ожидании ответа, сжался, губы зашевелились, будто подсказывал ей слова.

– А потому, – ответила она ясным голосом, хотя щеки залило румянцем, – что сестре, думаю, все равно, кто в твоем доме. Рабыня, пленная или даже гостья.