Громовая жемчужина - Гурова Анна

– Ну, что встал? Отойди, – сказал ему Ким довольно дружелюбно. Он не чувствовал к пьяному солдату враждебности, и не сомневался, что тот пропустит его. Надо быть безумцем, чтобы перечить вооруженному хварану. Но верзила даже не шевельнулся.

– Отойти? – нагло повторил он, положив ладонь на рукоять меча. – С каких это пор в Сонаке велено уступать дорогу одержимым? Нынче в Сонаке одержимых топят в священном омуте! Катись-ка в свой Подзаборный Удел – последний оплот скверны!

Толпа за спиной потерявшего страх солдата одобрительно загудела.

– Скоро и до вас доберемся! Демонопоклонники!

Ким так удивился, что сначала даже не почувствовал гнева. Что это за сборище сумасшедших? Что это за нелепые выкрики?

Солдат, воодушевленный этими воплями, не спеша вытащил из ножен меч. Ким отступил на шаг и сделал то же самое. В прежние время этого жеста хватило бы, чтобы все оказавшиеся поблизости горожане попадали на колени. Но зеваки только предвкушающее притихли и подались назад, освобождая место.

– Ты что, дурень, не видишь, что перед тобой хваран? – спросил Ким, начиная злиться. – Или тебе жить надоело?

– Конечно, вижу! Но тебе не запугать Воина Света! Вот эта тряп… то есть, священная реликвия, – верзила торжественно хлопнул себя по лбу, – защитит меня от хваранского колдовства! А без колдовства я как нечего делать из тебя, заморыша, душу вытрясу!

– Если она, конечно, у него еще осталась! – крикнули из толпы.

«Неужели он в самом деле собирается напасть?» – не веря своим глазам, подумал Ким. В то же мгновение солдат заорал, и, занося меч над головой, бросился в атаку.

Ничего более смехотворного Ким давно уже не видел. Неужели этот задира рассчитывает напугать его своим ревом и вытаращенными глазами? Да он же ползает как улитка! А как неуклюже размахивает мечом! За то время, которое потребовалось ему, чтобы замахнуться, любой самый маленький нандо успел бы десять раз проткнуть его насквозь. Ну, сейчас он получит свой урок! Он поймет, каково это – связываться с хвараном!

Детина с воплем обрушил меч на голову хварана, и с удивлением обнаружил: враг внезапно исчез! А через мгновение Ким уже стоял у него за спиной и его клинок потемнел от крови. Верзила выронил меч и с грохотом упал на землю. Ким стряхнул кровь, вложил меч в ножны – ни одного лишнего движения, как учили, – и только потом понял, что произошло. Он подскочил к поверженному врагу и перевернул его на спину. На руки ему хлынула кровь – у солдата было разрублено горло.

Зеваки еще не успели осознать, что битва окончена, а Ким уже стоял на коленях рядом с умирающим, пытаясь выполнить Шестое Предписание хваранского кодекса. Ким ясно видел, как из его бестолкового противника стремительно вытекает жизнь, и в отчаянии понимал, что не успеет ее остановить. Киму еще не приходилось убивать людей, но пока он не испытывал никаких чувств, кроме ужасной досады. «Ну что за дурак! Почему он не отбил удар? Зачем брать в руки меч, если не умеешь им пользоваться!»

Полностью поглощенный своим делом, Ким не видел, что зеваки не разбежались, а так и стоят, окружив его плотной стеной, и затаив дыхание, следят за ним.

– Это колдовство! – вдруг выкрикнул кто-то. – Хваран убил воина колдовством!

Толпа зашумела. Кто-то, распихивая зевак, уже рвался вперед. Через миг прямо перед Кимом выскочила нищенствующая монахиня в застиранной белой рясе, тощая, жилистая и бритоголовая.

– О ужас! – пронзительно взвыла она. – Доблестный воин погиб в битве с силами тьмы! Одержимый хваран выпустил наружу своих бесов, и они пожрали его!

Все почтительно умолкли – видно, Идущие в Рай в самом деле пользовались в народе авторитетом. Только Ким даже головы не поднял – он все еще пытался вернуть в тело солдата ускользающую жизнь.

– Этот сосуд скверны должен быть очищен, причем немедленно! – голос монахини, натренированный многочасовым пением гимнов и выклянчиванием денег, терзал уши. – Именем грядущего Проводника, сейчас он пойдет со мной и по доброй воле войдет в воду священного пруда… Ведь правда, господин Ким?

Последние слова были произнесены взволнованным шепотом, потонувшим в ропоте зевак.

– Я не хотел, – пробормотал Ким, скорее не монахине, а себе. – Это вышло случайно… Я же не виноват, что он не сопротивлялся!

Монахиня бросила на умирающего равнодушный взгляд и быстрым шепотом повторила: