Зачеловек - Никитин Юрий Александрович

— Яфет, ты начнешь снова строить свою Вавилонскую башню. На этот раз… построишь. Вместе с человечеством.

Прощаясь, Яфет обнял обоих, в синих глазах все та же тревога, всматривается жадно, ищуще, руки горячие, от всего тела жар, словно внутри работает топка. Олег высвободился из объятий, не любил эти церемонии, с неудовольствием всматривался в осунувшееся лицо давнишнего соратника по Семерым Тайным.

— Да что с тобой?.. Ты всегда стремился к Богу!.. И первую башню начал строить именно ты, и потом именно ты не раз начинал заново!.. Так что же?.. Что случилось?

Яфет вздрогнул, опустил взгляд.

— Даже сам не знаю, — признался он. — Что-то во мне как будто надломилось. Хрястнуло и надломилось.

— Что?

— Не знаю, — повторил Яфет с тоской. — Но сейчас мне вдруг стало страшно. Да тут еще вы с вашими фокусами!

Олег сказал с нажимом и с мольбой одновременно:

— Соберись, Яфет, прошу тебя. Сейчас уже, как никогда, вот прямо рукой подать. Или достать. Наконец-то в самом деле можно выстроить эту башню и достичь небес. Башню технологического прогресса! Вот теперь наши мечты… твои мечты!… действительно стали возможными.

Мрак протянул в сторону Яфета пустую ладонь, но, когда Яфет перевел на нее взгляд, там уже был тяжелый золотой кубок с темно-красным вином.

— На посошок, — объяснил Мрак. — Отпей, сразу станет легче. И вообще, действуй помягше, без крови, а то наш кровожадный Олег… гм… молчу-молчу.

Яфет с недоверием взял чашу, послушно отпил несколько глотков, от честного Мрака если и будет каверза, то безобидная. Кадык часто дергался, поглощая легкое вино.

— Это меня и пугает, — признал он хриплым голосом. Хотел было отдать чашу, но спохватился и допил остатки. — Раньше не пугало, а теперь пугает! Не догадываешься почему?

— Нет, — ответил Олег, — если честно.

— Раньше, когда я взялся строить Вавилонскую башню, у меня не было ни ума, ни опыта!.. Вообще ничего не было. Только жажда, страсть, желание… А когда такие поводыри, то какие сомнения? А сейчас у меня есть то, чего не было тогда.

— Ну-ну?

— У меня есть знания, Олег! У меня есть опыт. Уже понимаю, что на самом деле нет того Бога, которого я видел. И никогда такого не было. Просто каждый видит в меру своей, как говорят, испорченности, тупости или развитости, что одно и то же. А каков он на самом деле? Что узрим, когда в конце концов придем? А ведь придем, теперь я со страхом и содроганием понимаю, что придем, придем…

— Когда придем, — ответил Олег, чуточку подражая Мраку, — тогда и увидим. Я помню, что он создал нас по облику и подобию. Но я под обликом понимаю вовсе не тело.

Он закрыл за Яфетом дверь, выглянул в окно. Крепкие молодые ребята садятся в машины сопровождения, а сорвался с места и подъехал к подъезду. Первым вышел телохранитель, огляделся, затем второй здоровяк вывел Яфета. Олег усмехнулся, Яфет стал намного осторожнее, научился ценить жизнь.

За его спиной Мрак сказал с укором:

— Зачем наврал?

— А что оставалось? — огрызнулся Олег. — Даже Яфет может не выдержать всей правды. Он слишком… слишком человечен! А под это слово, под термин, демагоги давно уже подвели такую дрянь, что всех бы прибил, перевешал на крепостных стенах…

— Поясни, — попросил Мрак.

Олег, продолжая смотреть в окно, буркнул недобро:

— А то не знаешь!

— Не знаю, — ответил Мрак кротко.

Машина с Яфетом понеслась по улице. Впереди мчалась машина с охранниками, а за лимузином Яфета еще одна, так называемая машина прикрытия. Олег со вздохом отвернулся от окна.

— Демагоги и зеленые, — проговорил он почти с отвращением, — оперируя лозунгами типа, ловко подменяют на. всего лишь значит, что данное принадлежит человеку или человечеству, что у него какие-то признаки, свойственные существам человеческой расы. Мы с тобой уже убедились… или не убедились?., что многие человеческие свойства неудобны, даже вредны, в то время как другие неплохо бы расширить, ну, к примеру, побольше сострадания… хотя и не понимаю, зачем оно, но так говорят. Демагоги декларируют ценность быть просто человеком, а это то же самое, что быть деревом, камнем, птицей. Настоящая же ценность в том, что живет внутри человека, живет в его человеческом теле! А с этой позиции все равно, какое оно — тело.

— А-а-а, — протянул Мрак и широко зевнул, — ну, это каждый ребенок знает. Я живу в этом теле, да… А там уж не важно, человеческом или нечеловеческом. Но Яфета ты обманул, обманул… Это мы двое постоянно ограничиваем свои поползновения, потому что мы — первые. Ограничиваем до смешного, Олег! Ходим со связанными руками-ногами, да еще и уши себе заткнули, повязки на глаза надели.

А я уж так привык пользоваться еще и радиолокацией, инфракрасными, ультрафиолетовыми, рентгеновскими и гамма-лучами, ультра — и инфразвуками, звуколокацией и всем-всем, что для нас так просто, так естественно… ну что так смотришь? Я в самом деле привык! Олег не сводил с него взгляда.

— Так быстро?

— А что? — огрызнулся Мрак. — К хорошему привыкнуть легко, отвыкнуть трудно. Как и ты, получаю любую информацию прямо из всех сетей, принимаю передачи радио, телевидения, слышу все переговоры по мобильникам, но должен делать вид, что я такой же слепоглухонемой паралитик с жутким склерозом, как и все остальное население двуногих!

Олег не нашелся, что ответить, виновато развел руками.

— Потерпи, Мрак. Уже немного. Они скоро нас догонят.

Он прошелся по комнате, заложив руки за спину, горбился, красные волосы поблескивали в солнечном луче, но зеленые глаза оставались в глубокой тени. Мрак понаблюдал за ним, огрызнулся:

— Ага, щас! Совсем скоро.

— Что тебе эта сотня лет? Они могут догнать даже раньше.

Мрак сказал зло:

— Сотня?.. А сто миллионов лет не хочешь? Я что, могу замедлить свое мышление, восприятие?.. Ну, конечно, могу, это я так, к слову, но до чего же в лом прикидываться слепоглухонемым калекой, чтобы не шибко отличаться от остальных! Я не слепоглухонемой с замедленной до точки замерзания реакцией, не слепоглухо — и все такое!.. Вот сейчас, пока говорю с тобой, принял по Интернету восемьсот сообщений, смотрю семь новых фильмов, участвую в сорока дискуссиях… знал бы, на какие темы!., и все равно скучно, невыразимо скучно, потому что даже в скоростном, по понятиям людей, чате для меня между вопросом и ответом проходят многие годы!

Он ушел на кухню, позвенел посудой, вернулся с мисочкой и поставил на пол. Щенок завертелся на кресле, не решаясь спрыгнуть, завизжал обиженно. Олег буркнул:

— Сними. А то лапы вывихнет. Они у щенков слабенькие.

— Пусть укрепляет, — возразил Мрак, но щенка снял, тот ринулся к мисочке так резво, что упал по дороге, подбежал и начал лопать с таким азартом, что вскоре влез в посудину передними лапками. — Ишь, жреть…