Звёзды — холодные игрушки - Лукьяненко Сергей Васильевич

Мне этот прогноз показался слишком оптимистичным, но я смолчал.

— Как полет? — спросил Турусов. Осторожно коснулся затянутой в пластиковый лубок ноги и поморщился.

— Все в порядке. Мы слетаем с Петей. У него ведь есть навигационный допуск.

— Незнакомая трасса, — Турусов покачал головой. — Я, конечно, подготовил пару траекторий…

— Нет свободных навигаторов, — вздохнул Данилов. — Что поделать.

— Ты справишься? — спросил Ринат.

— Думаю, да, — осторожно ответил я.

Турусов скривился. Ему, как любому профессионалу, тяжело было представить другого на своем месте.

— Мои расчеты в основном траекторном боксе, — неохотно сказал он. — Обозначены как «Джел-17-1» и «Джел-17-2». Первая траектория более удобна, всего шесть джампов. Вторая — из восьми, но зато с заходами в системы Пыльников, Хикси и Непроизносимых. Можно попросить помощи… если что. Лучше идите по второму курсу.

Конечно, он мне не доверял. Не верил, что я справлюсь с новым курсом без проблем. Может Ринат и был прав, только ведь не на Джел-17 мы полетим. И не я буду рассчитывать траектории.

— Все будет в порядке, — пообещал я.

В палату вошла сестра с наполненным шприцом в руках. Остановилась, молча и неодобрительно глядя на Данилова.

— Уходим, уходим, — полковник торопливо поднялся. — Ринат, поправляйся!

Уже в дверях нас догнал вопрос навигатора.

— Сашка… зачем?

Данилов остановился, и я заметил, как напрягся его затылок.

— Ты о чем, Ринат?

Секунду Турусов выдерживал его взгляд, потом махнул рукой.

— Ерунда, Саша… бред всякий в голову лезет.

— Ты отдыхай, — посоветовал Данилов. — Тебе сейчас сон — лучшее лекарство.

Мы вышли в коридор. Александр мрачно посмотрел на меня.

— Сволочь ты, полковник, — сказал я.

У Данилова желваки заходили на скулах.

— Петя, я с Ринатом четыре года летаю…

— Вот и я о том.

Данилов развернулся и пошел по коридору.

В пять вечера я еще сидел в своем номере, глядя в окно. Только что стартовал «Пророк» — однотипный с «Волхвом» корабль полковника Василия Владимирского. Они шли в какую-то систему Пыльников, с грузом минералов. В общем-то, перевозить руду — занятие абсолютно невыгодное по космическим понятиям. Но у расы, питающейся неорганикой, свои странности.

Возможно, серный колчедан, чугун и бокситы пойдут к императорскому столу. Или кто там правит, у Пыльников? Какой-нибудь Великий Червь…

Обратно, как я понял, «Пророк» тоже повезет минералы. Судя по тому, что уже сейчас, за трое суток до предполагаемого возвращения корабля, в Свободный прибыла часть внутренних войск и два огромных бронированных фургона для транспортировки груза — это будет что-нибудь очень тяжелое.

Золото, платина, или плутоний…

Странная вещь, межзвездная торговля. Для нас она больше похожа на заурядный обмен. Мы Хиксоидам птичек или картинки, они нам — кортризон или активный пластик, из килограмма которого можно вылепить небольшой, но прочный домик. Как сговоришься, так и заработаешь. И все опутано цепями ограничений, прецедентов, законов и подзаконных актов торгующих рас, установленных Конклавом правил. Технологию, например, нам практически не продают. Это не то, чтобы невозможно… маловероятно. Есть еще такая гадость, как Закон о Неправомерном Использовании. Работает он только в отношении более молодой расы, то есть — нас. И больше всего похож на тонкое издевательство.

Однажды, на самой заре торговли, Пыльники продали Земле мономолекулярные нити. Семь тонн нитей, способных рассекать гранит и титан, выдерживающих огромные нагрузки. Это мог быть немыслимый переворот во всех областях производства. А семь тонн почти невесомых, более тонких чем паутина нитей — это очень много. Хватило бы всей планете на долгие годы. Обработка металлов, горное дело, строительство… в сожалению, даже оружие. Всплыли безумные проекты орбитальных лифтов…

А потом оказалось, что Пыльники используют мономолекулярную нить только в том жизненном процессе, наиболее близким аналогом которого являются роды. И мы можем применять нити лишь для той же цели.

Были скандалы, отставки, просьбы к Сильным… Потом магнитные контейнеры, в которых хранились нити, поместили на охраняемый склад. До лучших времен. Возникли академии Межзвездной Торговли, где люди начали учиться обходить торговые ловушки. Иногда это удается, вот как с кортризоном, которым «украшен» даниловский «Волхв». Чаще — нет.

Третий старт, откуда ушел в космос «Пророк», почти в десяти километрах от гостиницы. И все же грохот стоял изрядный. Подрагивали стекла в дюралевых рамах, огненная струя, на которой балансировал челнок, ползла вверх. Неторопливо и мощно. Впечатляющее зрелище.

Но только я бы предпочел тихий и спокойный старт в гравитационном луче.

— Удачи, ребята, — сказал я вслед челноку.

Хочется надеяться, что на этот раз нас не обжулят. И доставленные на Землю плутоний-бериллий-платину можно будет использовать не только в гастрономических целях.

Хлопнула дверь, я обернулся. В номер вошел Данилов.

— Я стучал, — сообщил он, подходя ко мне. Глянул в окно, прищурился, разглядывая исчезающий в небе корабль. — Удачи, Вася…

Я молчал.

— Не злись, Петр. — Данилов опустил руку мне на плечо. — Хватит дуться. Я не злодей, а ты не святой. Ну?

Когда я кивнул, Данилов расслабился.

— Ну и здорово. Там твой дед прибыл, с какой-то девушкой.

Он едва заметно подмигнул.

— И с кучей баулов. Не любит он путешествовать налегке?

— Не знаю. Мы вместе не путешествовали.

— Андрей Валентинович сейчас у Киселева. Кофе пьют. А нам пора к эскулапам. Двинулись?

И впрямь, пора было на последний предстартовый медосмотр.

Лет тридцать назад мы бы не разгуливали перед стартом так вольно. Был бы и карантин, чтобы не подцепить перед полетом какую-нибудь заразу. И строгий контроль медиков, и непрерывные инструктажи и тренировки. Но все меняется. Сейчас космос — на потоке. Сейчас мы прилетаем на космодром в день отлета, и нет у нас никаких дублеров. Пятнадцать — двадцать пилотируемых стартов в день, только с российских космодромов! Американцы делают чуть больше, европейский космический консорциум чуть меньше. А еще японские, китайские, южноамериканские и африканские компании. Двадцать космодромов, еще столько же строится. Сотни кораблей. И еще больше — на стапелях. Подчистую выметены все старые разработки, «Спирали» и «Гермесы», проектируются новые, сверхтяжелые носители и корабли. Космонавтов просто не хватает, летчиков переучивают для космических полетов в течение шести — восьми месяцев. Поток!

А что делать, слишком велика естественная убыль… Исчезают в космосе, бьются при посадках, взрываются на стартах корабли. А в них — мои коллеги. Знакомые и незнакомые.

Все наши вольности — как последняя рюмка и сигарета для приговоренного к расстрелу…

Осмотр был быстрым, даже слегка халтурным. Меня за последние два дня осматривали так много, что врачи сделали маленькое послабление. А вот Данилову досталось. Он очень долго просидел в кабинете гастроэнтеролога. Вышел злой, хоть и с зеленым штампом в медицинской карте.

Не знаю, что уж там у него нашли, признаки гастрита или легкий геморрой, но выглянувший следом врач сказал:

— И соблюдайте все назначения!

— Непременно, — бросил полковник через плечо.

До старта оставалось два часа.

Когда мы оделись, и вышли от врачей, я спросил Данилова:

— А когда ты…

Полковник глянул на меня, и вопрос повис в воздухе.

— Идем к Киселеву.

К административному корпусу мы подошли минут через пять. Секретарши в приемной не было, зато опять появились охранники. Это что, традиция такая, ужесточать режим к ночи?

При виде Данилова сержанты молча отступили от двери. Данилов порывисто распахнул первую дверь, и лишь в тамбуре перед второй умерил резкость движений.

— Товарищ генерал-лейтенант…

— О, Саша! — послышался знакомый голос.

Я перевел дыхание и вслед за Даниловым вошел в кабинет Киселева.

Андрей Хрумов был в отглаженном костюме, только на этот раз — дорогом и модном, из «шерстяного хлопка». И галстучек у него был из полупрозрачной ароматизированной ткани с Даэнло — я возил однажды такую, ее разгружали под присмотром двух десятков солдат и агентов ФСБ. Не знаю, уж зачем ему понадобился весь этот выпендреж.

— Ну как, берешь Петю в напарники? — обнимаясь с Даниловым спросил Андрей Валентинович. Потом протянул мне руку:

— Здравствуй, внук!

— Привет. Как долетели? — спросил я.

В глазах старика что-то неуловимо изменилось.

— Нормально, Петя, нормально…

Маша сидела чуть в сторонке. В белом брючном костюме, с тщательно уложенными волосами, она казалась даже симпатичной. Мы вежливо кивнули друг другу. Киселев как раз с улыбкой подливал девушке кофе. Пожилой, неуклюже-галантный вояка… Мне было его очень жалко. Через пару часов он станет бывшим начальником космодрома Свободный.