Королева Ойкумены - Олди Генри Лайон

Ван Седельрик отхлебнул пива. Всю жизнь он отказывал себе в пиве, от которого растет живот. Всю жизнь он занимался спортом и сидел на диете. Жизнь закончилась, диета утратила смысл. Осталось завещание – и пиво, как символ давней, потерянной любви. Смотреть на это, когда твой мочевой пузырь готов лопнуть, было невыносимо. Но и выйти, отпросившись на минутку, Регина не имела права. Метод доктора Клайзенау, тикая на височной кости миллиардера – часовой механизм бомбы – не знал пощады.

Хозяин «Цаган-Сара» больше не нуждался в ярком свете и громкой музыке. Единственное, в чем он нуждался – в присутствии Регины ван Фрассен.

– …в детстве вы все ходили под «Нейрамом», – сказал Клайзенау, когда утром телепатов вновь собрали в конференц-зале. – Помните? Кси-контроллер, срезающий опасные пики. Вы, Трессау, и вы, Шеллен, как и я, носили третью модель. Те, кто моложе – четвертую. Сейчас носят шестую. Но речь не об этом. Если есть кси-контроллер, значит, должен быть и кси-стимулятор. «Нейрин-Х» – может, слышали?

Кивнула только старуха Шеллен.

– Я так и думал. Нет, доктор Йохансон. На ваш вопрос, заданный, но не озвученный, отвечаю: разработки не засекречены. Просто малоизвестны. Три года назад они вдобавок признаны бесперспективными. Лаборатория курфюрста Пресселя в Сайбахском НИИ – там занимались внешней инициацией ментальных способностей. Имплантант, стимулирующий кси-ритмы мозга. «Телепатами не рождаются, – шутил Прессель, – телепатами становятся. Вживил „Нейрин“, и вперед, на охоту за мыслями…» Мы дружили. Да, дружили, несмотря на то, что Прессель – курфюрст, член Научного совета Ларгитаса, а я вытираю носы ребятишкам. Но вот уже четвертый год я не слышу, чтобы Прессель шутил. Крах дела всей твоей жизни кого хочешь превратит в мизантропа…

– Вы же сказали, что кси-стимулятор есть? – удивилась Регина. – Почему же крах? Почему – бесперспективно?!

– «Нейрин» действительно превращает обычного человека в ментала. Но кси-ритм энергонасыщен до умопомрачения. Я не оговорился, сказав про умопомрачение. Нас с вами природа создала для телепатии. Вернее, приспособила. Мы – природные, даже если мы – отклонения от нормы. Искусственный телепат, инициированный «Нейрином», погибает в течение считанных дней. Самые стойкие, насколько мне известно, выдержали неделю. Это приговор, доктор ван Фрассен. Это смертный приговор, и обжалованию он не подлежит.

Тиран подошел к Клайзенау вплотную:

– Что вы предлагаете?

– Мы не в силах излечить жертв «Цаган-Сара». Мы в силах лишь облегчить им уход. Вас же интересует, чтобы они сделали последние распоряжения, простились с родственниками и достойно умерли, – деликатный, а может, осторожный, старый интернатский врач не стал уточнять подлинные интересы Тирана. – Мне кажется, что «Нейрин» в силах помочь вам.

– Нам, – поправил Тиран.

– Если это поможет хоть кому-то, я буду рад. Кси-стимулятор «разгонит» мозг пострадавших до нормы. Это убьет их, но убьет безболезненно. А главное, убьет не сразу. Вас устраивает такое решение?

Тиран ответил не сразу. Некоторое время он прохаживался по залу, сцепив руки за спиной. Вся его военная выправка куда-то делась. Перед Региной был утомленный, давно не спавший человек. Чувствовалось, что Тиран тащит ответственность из последних сил, как тащат по лесу обезножевшего капитан-командора.

– Да, – наконец ответил он. – Я готов рискнуть.

– Свяжитесь с лабораторией Пресселя. У них есть образцы.

– Скажите, доктор Клайзенау… Они станут телепатами? Леопольд Эйх, Дитер Зоммерфельд, Олаф Расмунсон… Телепатами, да?

– Очень слабыми. И ненадолго.

– Вам не кажется, что это еще одна проблема?

– Кажется. Но ее мы решим сами, в узком кругу.

– Мою коллекцию живописи я завещаю Национальному Художественному музею. Коллекцию же курительных трубок завещаю моему внуку Микаэлю с тем, чтобы коллекцию передали ему в день совершеннолетия. Ни одна трубка не должна быть продана Микаэлем в иные собрания, а также с аукциона или иным путем. Если же он предпримет попытку избавиться от коллекции целиком или по частям, коллекцию следует передать музею Вредных Привычек для экспонирования в отдельном зале…

Матерый волк бирж, акула финансовых потоков, дракон инвестиций – как телепат, Иоганн ван Седельрик по праву считался младенцем. Он не понимал, что делать с новым талантом – патологией? – словно бегун, озадаченный появлением третьей ноги. Необученный, социально неадаптированный, ван Седельрик ежеминутно, а главное, неконтролируемо «изрыгал» наружу массу сведений, которые доставили бы ему – или наследникам – много неприятностей, попади они, скажем, в мозг нотариуса и найди там благодатную почву для кое-каких личных прожектов. Даже окажись нотариус наичестнейшим человеком в Ойкумене – работать под непрерывным ментальным прессингом клиента ему не суметь.