Черный человек - Головачев Василий

На этот раз Заремба не обиделся. Шумный, самоуверенный, искренне считающий себя талантливым исследователем и хирургом (что, в общем-то, соответствовало истине), свой в любой аудитории, не стеснявшийся ни признанных авторитетов, ни мудрых старцев, ни бога, ни дьявола, он жил торопливо, весело и увлеченно, а увлекался он постоянно и был счастлив, насколько мог быть счастлив человек с таким легким, незлобливым характером. Иван был единственным, кто не разделялся на цветных фантомов биохарактерологического спектра, когда Мальгин включил свое инфравидение, он был прост, как летний ливень, хотя простота его была не следствием глупости, а следствием воспитания. Мальгин иногда ловил себя на том, что завидует Ивану, сам он не мог и дня прожить, не уходя в самоанализ, не мучаясь, не ища постоянно точку равновесия между «да» и «нет».

– Стобецкий просил позвонить, – сказал Заремба, доставая из сумки банку шипучки. – Хочешь? Земляничная.

Одет он был в костюм в стиле «кантри», говорящий о его приверженности моде. Костюм был сделан из недавно созданного материала зиркорна, обладающего памятью формы. Хранить костюм можно было в виде небольшого рулончика с магнитной защелкой: стоило выключить защелку, и костюм мгновенно приобретал заданную форму. Уже и кокосы стали шить из зиркорна, хотя пока не для спецслужб.

– Я завтра выйду, – сказал Мальгин, костюм которого тоже был из зиркорна. – Ничего не изменилось?

Заремба покачал головой, ткнув пальцем в серьгу рации.

– Постоянная связь: все по-прежнему. У Лондона прогрессирующий синдром терминатора, то же, что было и у Шаламова, но в замедленном темпе. Качественный скачок трансформации может произойти не раньше чем через месяц.

– Как бы не прозевать точку перелома. Не слишком ли мы самонадеянны? Гейне говорил, что каждый человек есть вселенная, которая с ним рождается и с ним умирает, а Шаламов и Лондон – это аж по две вселенных!

– И еще ты, – бросил Заремба с усмешкой.

На Мальгина вдруг накатило черное и злое, свет в глазах померк, и хотя он почти сразу же овладел собой, по лицу Ивана понял, что скрыть свои переживания не смог.

– Извини. Я что-то сказал, нет?

– Ничего, – прыгающими губами выговорил побледневший Заремба. – Мне, наверное, показалось…

– Что? Говори!

– Честное слово, я не… понимаешь, из тебя словно зарычал… или выпрыгнул…

– Кто? Не тяни душу! Надо же мне знать, как управлять собой во время «черных затмений».

– Кажется, на меня прыгнул не то барс, не то леопард… пятнистый такой, с клыками… Жуть, честно говоря! Но ведь ты же не виноват, Клим? Оно сидит в тебе и ждет выхода… Ты же не хотел? Ничего, справимся.

– Ох и мастак ты успокаивать пациента, – с трудом улыбнулся Мальгин, чувствуя уходящую дрожь: он испугался не меньше Ивана, а заодно понял, что не все будет просто в его нынешней жизни и кроме «тихих» знаний память хранит и «мины» чужих реакций на мир, неадекватных понятиям человеческой морали и нравственности. Успеть бы вовремя научиться подавлять эти реакции…

– Звонила Купава, – после недолгого молчания сказал Заремба. Он хотел что-то предложить Климу, но не решался.

– Вот как? – Мальгин постарался задавить поднявшееся в душе волнение. – Что ей было нужно?

– Искала тебя. Одевается она, надо признаться, весьма экстравагантно, хотя и со вкусом. Видел бы ты ее серьги!

Мальгин наконец понял, что его мучило в последнее время, что он пытался вспомнить и не мог. В горле сразу пересохло, в голове опять словно лопнул сосудик боли.

– Что за серьги?!

– Они то появляются, то исчезают, то становятся огромными радужными шарами, то черными каплями, то начинают дымиться, то сверкают искрами. Я таких еще не видел! Ты что? – Иван все же уловил перемену в его настроении.

Держи себя в руках, приказал внутреннему «я» Мальгин, а вслух проговорил:

– У меня, кажется, есть любопытная информация для Ромашина… и для отдела безопасности.

Заремба превратился в глаза и в слух.

– Где Ромашин, не знаешь? – продолжал задумчиво Клим, забавляясь реакцией Ивана и одновременно думая о своем.

– Он ушел с Железовским на Нептун, по-моему, хочет найти орилоуна, через которого Шаламов смылся из Системы. Да скажешь ты наконец, в чем дело?

– На Нептун?! – ошеломленный, переспросил Мальгин. – Искать орилоуна? О черт! Поехали.

– Куда?

– Надо успеть отговорить их от этого шага, орилоун на Нептуне давно и безнадежно мертв.

– Откуда ты?..

Мальгин, не слушая, увлек за собой хирурга и погнал такси-пинасс в Спасск, где располагалась ближайшая станция метро. «Отец не обидится, – подумал он мимолетно, – старик все понимает. Но, может, к ужину я и успею…»

– Ты что-то насчет Ромашина говорил, – напомнил быстро пришедший в себя Заремба. – Зачем он тебе нужен-то?

– Шаламов был здесь.

– Что?! Где здесь?

– На Земле. И вероятно, у Купавы. Я был у нее… недавно и видел кое-что интересное. Серьги – подарок Даниила. Она прямо сказала мне, а я, телелюй, не понял, думал, это еще до его похода в Горловину. Почему же она не ушла с ним? – Мальгин пристально посмотрел на Ивана, не видя его.

– Разлюбила, – брякнул тот, шмыгнув носом. – А может быть, он сам не захотел… или находится до сих пор на Земле, а? Почему бы и нет?

Почему бы и нет? – повторил про себя Мальгин, и ему показалось, что кто-то странно знакомый и одновременно чужой окликнул его из невероятной дали: белый всплеск на сером фоне… толчок в сердце… тихий звон лопнувшей струны…

Мистика дальнего зова, обманываешь ты или говоришь правду? Кто меня зовет? Купава? Карой? Даниил? Или просто напомнил о себе патруль памяти сердца?..

– Кто?! – беззвучно позвал Мальгин, пытаясь унять вспыхнувшую головную боль.

Никто не ответил.

Клим вздохнул, расслабляясь, искоса поглядел на раскрасневшуюся физиономию спутника: фантазия Ивана, видимо, работала вовсю.

– Что ты хотел мне предложить?

– Да ты понимаешь… – Заремба вдруг застеснялся. – Ради чистоты анализа надо бы тебе поносить на себе пару «филеров», хотя бы дня два-три.

– Только ради анализа? Не стесняйся, я уже понял, к чему ты клонишь. Ты прав, надо записывать физиопараметры во время «выпрыгивания» из меня «барса». Это интересно не только тебе, это поможет и мне установить полный контроль над собой.

Заремба просиял.

На горизонте показалась бликующая вершина гигантской пирамиды – культурный центр Спасска, и такси спирально ввинтилось в его зеркально-стеклянное нутро.

Нептун казался громадной черной бездной на фоне мелкого бисера Млечного Пути. Солнце пряталось за планетой, и сейчас она была повернута к наблюдателю «спиной», пряча в глубокой черноте ночи свои загадки и тайны.