Творцы миров - Никитин Юрий Александрович

Кирич вздохнул, развел руками.

– Вот я и хочу глоток свежего воздуха. У нас даже новые технологии не живут больше года! Их сменяют новейшие, сверхновые, а те – гиперновые! Я же вижу, что каждый год игры становятся ярче, интереснее, богаче. Эх, если бы такое хоть чуть-чуть в литературе… Увы, литература достигла потолка и остановилась, когда в нее хлынули домохозяйки и начали в ней заниматься рукоделием, стряпая на кухне дамские, детективные и даже фентэзийные… представьте себе!.. романы. Нет, я в этом умирании литературы участвовать не хочу. Поезд мчится в пропасть, я хочу успеть соскочить… даже если при такой попытке и переломаю себе ноги.

Они переглядывались, смущенные, как будто он прочел их мысли. Я тоже ощутил, словно меня поймали на карманной краже. Честно говоря, если даже я собирался делать игру по принципу «такие и я могу», то про мою команду и говорить не приходится. У них запросы менее дерзновенные, они даже не пробовали взлетать в те высоты, оттуда я четырежды мордой о землю…

Я подвигал чашку по столу, собираясь с мыслями, вернее, формулируя, но это трудно делать, когда формулировать нечего, спросил с трусливой осторожностью, что нередко выдается за мудрость:

– Петр Васильевич, вы много играете в баймы… Уже видите их плюсы и минусы… Что бы вы хотели увидеть в хорошей новой игре?

Он придвинулся вместе с креслом к столу, руки положил на стол. Улыбка слетела с его лица, выражение стало строгим, даже жестковатым.

– Насколько я понимаю, сейчас вы на этапе, когда обсуждаете, какой игре быть вообще?

– Да, – ответил я бросил на ребят грозный взгляд, чтобы не вякнули правду: пока и этого не сделали. – Мы пока что ищем… чем удивить.

– Это самое важное, – согласился он. – Причем удивить надо не вообще, потому что удивить чем-то отрицательным намного проще… а тем, что станет открытием, новой дорогой, даже прорывом! В баймах это пока что делать легко. Здесь все впервые, это книги свое отжили. Я не слышал, о чем вы говорили, но пересказывать не нужно… я не хочу отнимать у вас время. Давайте я выскажу свое скромное мнение, а потом посмотрим, что из этого получится.

Он улыбался, но глаза оставались серьезными, и в словах слышался подтекст: если не сторгуемся, то допью кофе и уйду. Где-то же найдутся ребята, что в самом деле захотят создать настоящую революционную, а не потому, что «…такое говно делать и мы умеем!».

– Да-да, – сказал я очень заинтересованно, взглядом приказывая гусарам молчать, – мы слушаем очень внимательно!

– Давайте определим, – сказал он с твердостью в голосе, – чем удивим мир. И что изменим. Не текстурки всякие, а… основы. Например, на модную политкорректность плюем! Мужчина и женщина – не равны, что бы там ни говорили хитрожопые политики. Мужчина сильнее, крупнее, выше. Женщина – слабее. Потому характеристики нужно разнести так, чтобы женщина не равнялась с мужчиной в переноске шпал, зато быстрее бегала, лучше стреляла из лука и еще хиляла, бафила и стрейфила. Уже этим наша байма будет резко отличаться от всех остальных в мире!

– Вне зависимости от расы? – уточнил Скоффин озадаченно.

– Вне, – ответил Кирич. Подумал, сказал с той же жесткостью в голосе: – Давайте не кривить душой, а скажем еще об одной нашей особенности: за орков или темных эльфов берутся играть люди с червоточинкой. Если посмотреть статистику, то именно они больше всего подличают, воруют у павших товарищей доспехи и оружие, нападают на более слабых…

– Ну, – возразил Секира горячо, даже покраснел от возмущения, – уж не скажите! Я всегда играл либо за орков, либо за темных!

– Значит, вы правозащитник, – отмахнулся Кирич. – Эти всегда на стороне преступников и дебилов, доказывая, что и они люди, что им надо дать все права, а нас в этих правах как раз урезать. Я о статистике, а она неопровержимо говорит, что девяносто процентов всех нарушений идет со стороны темных и орков, а со стороны людей всего три процента…

– А семь чьи?

– Светлых эльфов, – дал справку Кулиев и с вопросом в глазах посмотрел на писателя. – Так ведь? Значит, светлые не совсем светлые!

– Наверное, сказывается порода, – буркнул Аллодис. – Светлые они или не светлые, но все равно уроды. Хоть и на стороне вроде бы людей. Но это надо еще посмотреть, почему на стороне людей. Может быть, так им просто выгоднее.

Скоффин заметил:

– А вот по статистике среди матерящихся светлых эльфов меньше всего. Здесь люди немногим уступают оркам. И почти наравне с темными эльфами.

– Мат – не убийство в спину, – возразил Кирич. – Хотя и за мат надо карать строго. А вот посмотрите, assasin'ы – одни темные эльфы. Хотя этот класс, класс тайных убийц, есть у каждой расы.

Я долго слушал, когда аргументы начали повторяться, похлопал ладонью по столу.

– Тихо-тихо!.. Подвожу итог. Петр Васильевич предлагает всех орков и темных эльфов – на фиг. В смысле, оставить их как NPC и как мобов.

– А светлые эльфы? – спросил Аллодис с обидой. – Они такие красивые! Я всегда играю только за светлых эльфов…

Все смотрели на Кирича, тот развел руками.

– Честно говоря, – сказал он откровенно, – еще не решил. То ли и оставить, как союзников людей, то ли вообще убрать. И бить их жалко, все-таки не орки, и пора заканчивать с этим разгулом политкорректности! Играем за эльфов, а потом, того и гляди, педерастов признаем за людей?

Кулиев сказал с некоторым удивлением, по голосу чувствовалось, что наш юрист шокирован:

– Вы что же… полагаете… что любой, играющий за эльфов – обязательно педераст?

– Не обязательно, – заверил Кирич весело. Посмотрел на их лица и подтвердил: – Тот, кто играет за эльфов, – не обязательно педераст. Довольны? И тот, кто играет за орков, – не обязательно говно-человек. Я вообще верю в человека вне зависимости от его расы! Я даже верю, что негры могут быть не только спортсменами и джазменами, но и математиками или учеными… хотя пока что таких нет. Так что и темный эльф в реале может оказаться совсем не говном. Но если хотим сделать не проходную игру, а байму, то давайте ориентироваться на реалии, а не придуманную политиками ерунду, чтобы заполучить голоса. Политики – это те сволочи, что и голоса орков примут, только бы пролезть во власть, но нам этим гребаным равноправием глаза не замылить.

Вообще-то человека, играющего орком или темным эльфом, понять можно… Я, во всяком случае, понимаю прекрасно. И сочувствую. И даже всецело на его стороне…

Секира спросил с подозрением:

– Но сами не играете? И против тех, кто играет?

Кирич сказал со вздохом:

– Я и в скатерть не сморкаюсь. Даже когда носового платка не оказывается под рукой. Нам все с пеленок, с детского сада и школьной скамьи вдалбливают правила поведения, учат быть правильными, хорошими, чистыми, с вымытыми ушами, быть вежливыми и корректными… Иногда достает так, что наиболее слабые срываются и срут где-нибудь в приличном месте из чувства протеста, а потом с гордостью заявляют: да, вот такое я говно!.. Мол, революционер, карбонарий, декабрист. Повторяю, понять всех этих орков и зергов можно, мы все постоянно бунтуем против правил, но, будучи людьми разумными, понимаем их необходимость. Всех нас раздражают светофоры и козлы-гаишники, но убрать – что будет твориться на дорогах? А есть такие, которые не понимают. Еще, подчеркиваю, не понимают! Вот они-то стадами прут в орки, темные эльфы, киллеры, террористы, даже играют за воров и некромантов, за проститутку Лулу… Однако говно – есть говно, даже если революционное и насрано в знак протеста.