Творцы миров - Никитин Юрий Александрович

Из задних рядов, где орали громче всех, вперед пробилась странная пара: мелкий заморенный и погнутый рахитом парень, весь в красных гнилостных прыщах, голое тело перекрещивают, как пулеметные ленты, широкие ремни из черной кожи, жалкое зрелище, когда они поверх колесом вдавленной груди, а второй покрупнее, в женском платье, накрашен страшнее цыганки, кольца в ушах, на пальцах и в носу, причем в носу не пирсинг, а кольцо, как у папуасов. На меня пахнуло жутким смрадом дешевых духов и сроду немытого тела, я задержал дыхание и отодвинулся.

Тот, который в пулеметных лентах, завизжал тонким, как у кастрированного поросенка, голосом:

– Нет, не уходите!.. Вы должны принять наши требования! Если вы тоже живете в культурной стране!

– Принять не обещаю, – буркнул я, – но выслушать могу.

Рахитичный пулеметчик провизжал громче:

– Вот-вот!.. Вы должны все выслушать!

– Послушаю, – отрезал я, – сколько могу. Давайте быстрее, пока вас не разогнали дубинками.

– У нас свобода и культура! – завопил он. – Разве в этой стране не демократия?

– Загораживаете дорогу, – пояснил я.

Бравые омоновцы, поигрывая дубинками, закрылись щитами и начали вытеснять демонстрантов с проезжей части. В прошлый раз, когда разгоняли демонстрацию шахтеров, была лихая драка, пришлось трижды вызывать подкрепление, но с этими справлялись легко, разве что кого-то огрели по голой заднице, а один омоновец, как я заметил, ухитрился одному засадить дубинку в зад по самую рукоять. Тот почему-то не обрадовался, а дико завопил про нарушение прав человека и женевские договоренности восьми президентов.

Пулеметчик-заморыш заговорил быстро, спеша, из-за чего его визг напоминал уже не просто кастрированного, а попавшего под колесо автомобиля поросенка:

– В Реальном Мире совершенно не отражена реальность, в которой живем! Это недопустимо, это возмутительно, это нарушение Конституции и культуры!

Я поморщился.

– Слишком долгое предисловие. Кто вы? Что вы представляете?

– Я, – сказал он гордо, – в Реальном Мире дарк авенджер по имени Торквемада, советник лидера клана Вендженс самого Анисима!

Где-то слышал эти имена, мелькнуло в голове. Кто-то из наших говорил как о достопримечательности баймы…

Всю эту странную демонстрацию вытеснили ко мне на тротуар. По проезжей части поползли автомобили, все сигналили, вспыхивали блицы фотоаппаратов. Толпа ко мне оказалась слишком близко, хотя ее и сдерживали, меня стало подташнивать от гнилостного запаха. Я морщился и задерживал дыхание.

– Ну и что? – спросил я сквозь зубы, стараясь не дышать глубоко.

– Мы, – продолжил он громче визгливым, как скрежещущая по асфальту жестяная банка, – нетрадиционное меньшинство, которое отстояло свои законные и неотъемлемые права быть трахаемыми мужчинами в этом мире. Теперь настаиваем, чтобы эти высшие достижения цивилизации и культуры были перенесены… или отражены… в Реальном Мире!

Я обалдело помолчал, спросил тупенько:

– А ваш клан… Вендженс… он что, из этих… нетрадиционных?

Он поморщился:

– Пока не весь. Трое-четверо пока еще традиционные, но мы их уломаем. Но дело не в этом…

– А в чем?

Торквемада сказал жарко:

– В Реальном Мире не предусмотрены совокупления с мужчинами! А мы настаиваем, чтобы нас трахали, чтобы мы могли обслуживать мужчин оральным сексом, чтобы нас били и обращались как с женщинами, как с грязными шлюхами…

– Э-э, – сказал я предостерегающе, – по-моему, вы торопите события. Настоящий, в смысле, разносторонний секс только с семидесятого лэвела, а в игре пока ни один человек еще не достиг даже шестидесятого!

В толпе, сжатой омоновцами, раздались возмущенные вопли. Меня буквально прижимали к двери. Я боролся с тошнотой, этот Торквемада в жизни не чистил зубы, из его рта воняет хуже, чем из помойного ведра, которое не выносили с полгода. Я чуть не потерял сознание, когда он дохнул на меня со словами:

– Мы читали проспект и мануал!.. Там только традиционные виды секса!.. А это оскорбительно для высоких культур, ибо только когда меня дерут в зад, я чувствую достижения нашей цивилизации и сравнительно высокой культуры!

Второй, который в женском платье и с большим кольцом в носу, промычал тупенько:

– И я… когда я обслуживаю мужчин… это… вижу культуру.

Я вздохнул.

– Вы тоже из Вендженс?

– Да, – ответил он гордо. – Я тоже дарк авенджер, меня там зовут JustWarrior. Здесь я могу это… ну… орально-генитальным способом, а в игре – нет… Мы добиваемся прав и культуры!

Господи, и это существо о культуре, мелькнула бешеная мысль. Гиммлер при слове «культура» хватался за пистолет, а я бы и от пулемета не отказался. Наверное, к Гиммлеру в офис ломились такие же?

– Хорошо, – сказал я, – ваши пожелания я передам разработчикам. А они посмотрят, смогут ли воплотить такое в… жизнь.

Торквемада завопил:

– Не в жизнь, а в байму!.. В жизни нас постоянно трахают, здесь культура на сравнительной, да, а в байме еще нет этих признаков культуры!

– Я все передам, – пообещал я и, толкнув вращающуюся дверь, вернулся в холл. За мной попытались проникнуть Торквемада и Джаст, но бдительно наблюдавший за происходящим швейцар мгновенно заблокировал дверь. Гомосек и трансвестит попали в ловушку, бешено стучали, кривлялись и что-то орали, но звуконепроницаемые стекла и ювелирная подгонка двери не пропустили ни звука.

Омоновцы, обрадованные хоть каким-то нарушением, воспрянули духом и принялись с великим удовольствием лупить извращенцев. Самых нелепо одетых забрасывали в хищно распахнувшие двери жутковатого вида автобусы. За омоновцами бежали эти, в женских платьях, и умоляли ударить еще, это ж так приятно, когда бьет сильный грубый мужчина…

Обалдевшие омоновцы знаками велели швейцару разблокировать двери, вытащили Торквемаду и JustWarrior'a, помесили на асфальте малость сапогами, но те визжали от восторга, целовали сапоги и просили еще, еще, еще… Наконец омоновцы вкинули их с размаху в распахнутые двери автобуса, сами запрыгнули следом и отбыли с задержанными.

Я поднялся на свой этаж. Меня встречали в коридоре, морды испуганные, как у кроликов, зато глаза вытаращенные, словно у раков в кипятке.

– Ну что, шеф?

– Что это было?

Я сказал устало:

– Все в офис! Еще одна проблема… Мы вообще-то собирались охватить своей баймой весь мир. Так что надо учитывать все запросы…

Скоффин ахнул, сделал большие глаза.

– Шеф, от тебя ли такое слышу?

Я покачал головой:

– Ты не учел, что это не простая игра, а онлайновая. А в байме не только НПС, но и живые игроки. Те самые, что на улице пройдут мимо целующихся мужиков и слова не скажут, а в игре тут же выхватят меч и зарубят обоих. Возможно, ты забыл, что в игре мы все анонимы, так что каждый выплескивает себя таким, какой он есть, а вся политкорректность и комильфо не имеет такого значения. В жизни надо улыбаться и говорить, что в однополых браках ничего страшного, все равны, и прочий бред, а в игре каждый поведет себя так… как хотел бы повести и в жизни.