Пёс войны и боль мира - Муркок Майкл

Будучи не в состоянии что-либо конкретно ответить, я проговорил:

— Может ли это означать уничтожение Ада и прекращение страдания людей?

— А вы верите в это?

— Разве это не так?

— Кто знает, капитан фон Бек, я только Люцифер. Я не Бог.

Его пальцы потянулись к моим.

Моя рука коснулась их сама собой — мозг не отдавал такого приказа мышцам.

Голос его был полон невысказанной мольбы.

— Идемте, я поведу вас. Идемте.

Казалось, будто мы вдвоем исполняем танец, подобный тому, что исполняют удав и кролик.

Я покачал головой. Мое сознание окуталось туманом. Я чувствовал, как с каждой секундой теряю физический и духовный вес.

Внезапно он отпустил мою руку. Я инстинктивно схватился за воздух.

— Идемте, фон Бек! Идемте в Ад!

Его кожа пылала огнем, но не обжигала меня. Сопротивляться ему было бесполезно.

— Ваша Светлость… — Теперь мне пришлось оказаться на его месте и униженно просить.

— Неужели у вас нет жалости, фон Бек? Жалости к падшему? Жалости к Люциферу?

Опустошенность, боль, волнующие сомнения — все пропало и осталось только желание помочь ему, но еще несколько мгновений я боролся с этим чувством.

— У меня нет сострадания, — сказал я. — Я испытываю жалость только к собственной душе. Я забочусь только о самом себе.

— Так не должно быть, фон Бек!

— Это так! Только так!

— Поистине люди немилосердны — они не знают, и не хотят знать, почему это так. Вы утверждаете, что можете испытывать сострадание только к самому себе. Это в самой глубине вашей человеческой сути. Но вы поможете мне, чтобы я вернулся обратно на Небо, и я помогу вам в том, чтобы вы могли жить дальше в мире.

— О, Ваша Светлость, — сказал я, — вы умны так, как вас описывают… — И даже если в этот момент я уже принадлежал ему, то все же делал еще какие-то попытки к освобождению. — Я иду, но с условием, что в течение часа снова окажусь в этой комнате. И что снова увижу Сабрину…

— По рукам!

Очертания библиотеки вокруг нас исчезли. Они растаяли в темном серебристом тумане, а потом создалось впечатление, что туман сгустился до консистенции жидкости темно-голубого цвета. Мы начали двигаться, причем казалось, что под нами раскинулось холодное небо, а вокруг расстилался пустынный ландшафт — бесконечный, белый и лишенный горизонта.

Глава третья

Моя кожа, казалось, стала такой же белой, как и окружающее меня пространство. Линии рук, коленей и других частей тела сделались зыбкими. И я заметил это только сейчас, хотя было подозрение, что они такие уже давно. Ногти моих пальцев блестели, как стеклянные, однако хрупкими не были.

Я практически лишился веса. Кажется, такие же ощущения должны быть у духа, лишенного телесной оболочки.

— И это Ад? — спросил я Люцифера.

Князь Тьмы выглядел так же нереально. Только его глаза, черные, как обожженное железо, выглядели живыми.

— Да, это Ад, — ответил он. — Точнее, только часть моего королевства. Все мои владения, конечно же, безграничны.

— И имеют безграничные аспекты? — уточнил я.

— Конечно же нет. Так можно говорить о Небе. Ад — королевство отчаяния и множества условностей, — он почти с неуловимыми оттенками иронии смеялся над тем, что я не всегда понимаю его.

Люцифер предложил мне остаться в его королевстве на весь день. Решив, что он составил обо мне положительное мнение, я никак не мог сообразить, почему это произошло. Вокруг него все еще была аура, означавшая великую силу его духа. Против моего ожидания, я следовал за ним по пятам. Конечно же, мне не за что было благодарить его. Но все же казалось, что я его чем-то успокоил. Да и что я вообще мог подумать, не спрашивая его. И зачем ему во чтобы то ни стало нужна была моя душа?

Я не видел никакого смысла в желании Сатаны показать мне Ад, ведь он умел читать любые мысли, ощутить любое движение души, и все, что я собирался предпринять, знал наперед.

Потом мне подумалось, что, может быть, он вовсе не хотел этого. Может быть, его возможности были только следствием способности применить силу в любое время. Как короли, кардиналы и папы, Князь Тьмы был волен поступать в соответствии с любым своим желанием, но, как и они, лишен возможности жить личной жизнью.

Впечатление, которое у меня сложилось, имело под собой определенные основания. Попытка понять мотивы действий Люцифера или определить его характер была безнадежно обречена на провал. Я также заметил, что весь запас душевных сил, оставшийся после первого шока, связанного со знакомством с Люцифером, должен пропасть, как только я сделаю попытку оценить его поступки или намерения.