Пёс войны и боль мира - Муркок Майкл

Я извлек из вещевого мешка на свет карты и положил перед ним одну.

— Где расположен Перевал Отшельников?

Мне пришлось пересмотреть несколько карт, пока я не нашел нужную, на которой были оба Аммендорфа. Священник проследовал пальцем по одной из дорог, змеившейся по большой горе, замеченной мною раньше.

— На северо-запад, — сказал он мне. — И да пребудет с вами Господь или тот, кто властвует в Срединной Границе.

Я вышел из церкви и вернулся к Седенко.

— Здесь мы должны запастись провиантом, — сказал я ему. — После полудня нужно снова отправляться в путь.

— Когда мы проезжали по улицам, я видел нечто, весьма смахивающее на хороший постоялый двор, — предложил он.

Знакомство с отцом Кристофелем почему-то привело в приподнятое настроение и обнадежило. Хотелось уехать из Аммендорфа так быстро, насколько это возможно, и направиться дальше.

— Вы исповедовались, капитан? — спросил молодой казак, в своей невинной манере, когда я вскочил в седло.

Я пожал плечами. Седенко продолжал:

— Может быть, мне тоже следовало бы испросить отпущения грехов. Если мы пробудем здесь еще некоторое время…

Это особенно волновало меня, и, к сожалению, я знал то, что было ему неизвестно. В этот момент я почти ненавидел его за то, что он понятия не имеет, что привело его сюда.

— Этот священник почти агностик, — сказал я. — Он не может сам для себя определить Абсолют и надеялся на мою помощь в этом вопросе. Идем, Седенко, мы должны спешить. — Я махнул рукой и подумал, что с тем же успехом мог рассказать ему нечто иное, нежели мою историю.

— Я ищу не что иное как Святой Грааль, — признался я.

— Что это такое, капитан?

Сидя в седле, он направлял своего коня за моим, напевая себе под нос, и его дыхание образовывало при этом маленькое облачко пара в холодном воздухе.

Я рассказал ему о Граале все что знал сам. Он слушал вполуха, как если бы я рассказывал легенду, немного известную каждому из нас. Отсутствие его заинтересованности насторожило меня.

Глава восьмая

Моя озлобленность против божественности, которую люди вроде Седенко проносят по жизни вплоть до Ада, росла, когда мы выехали из Аммендорфа. Казалось, не было не только справедливости в мире, но даже никакой возможности обрести ее, и никто, ни одно существо, не могло поправить что-либо. Почему я должен в чем-то помогать такому миру? Почему я в пути, когда моя душа предназначена Аду?

Седенко однажды попытался разубедить меня в этих невеселых мыслях, правда, после этого уже больше подобных попыток не повторял, считая, что я специально стараюсь запутать его. К вечеру стало холоднее, но я не хотел останавливаться на привал. Я был разозлен. Подкрепившись в Аммендорфе прекрасным вином и едой, я довольно удачно сопротивлялся непогоде и сонливости, и я сказал себе, что поскольку Седенко юн и силен, он прекрасно обойдется без сна вторую ночь. Только кони внушали мне опасение, но они выглядели все еще достаточно свежими, так как мы их не особенно понукали. Двигаться вперед — все, что я теперь желал. Мы преодолели реки и леса, карстовые холмы и находившийся подле них Перевал Отшельников.

Когда наступила ночь, я спешился и повел своего коня на поводу. Седенко последовал моему примеру без вопросов.

Прошло уже несколько лет с тех пор, как я потерял надежду пережить войну, но происходящее со мной в последнее время пробудило мысли о том, что с помощью Господа можно снова обрести свою святость. Теперь, когда я был в пути в поисках Святого Грааля (или того, что под ним подразумевается), я не спрашивал себя больше, было ли это вообще возможным — существование святости, и как возможно достигнуть святости. Однажды я был ввержен в спор между Господом и его низверженным Ангелом, похожий на самом деле на перебранку между двумя безвестными князьями о том, кто будет осуществлять власть в маленьком и неактуальном районе. Интересы жителей этого района каждого совершенно не интересуют обоих, важна лишь их лояльность. Что меня больше всего поражало, думал я, это то, что каждый из спорщиков совершенно не замечает, насколько он жесток. Всего этого я, конечно же, не мог передать Седенко, который, в общем, недалеко ушел в своем развитии от ребенка. У меня были определенные доказательства, данные и Богом и Дьяволом, и вера моя в могущество обоих была лишь немного слабее, чем раньше.