Куда приводят мечты - Матесон Ричард

Еще одна ошибка. Она еще больше погрустнела.

– Здесь все умирает, – ответила она.

Я уставился на нее, сразу не осознав, что она не ответила на мой вопрос. Я уже собирался его повторить, когда она заговорила.

– Я пытаюсь заботиться об этих созданиях, – сказала она. – Но никто не выживает. – Она посмотрела на птичку, зажатую у нее в руках. – Никто и ничто, – пробормотала она.

Я начал говорить, но умолк, когда она продолжила.

– Одна из наших собак тоже умерла, – сказала она. – У нее был приступ эпилепсии.

«Но Кэти в безопасности», – подумал я. Я едва не произнес это вслух, но вовремя понял, что делать этого не стоит. Я размышлял, стоит ли вообще продолжать эту тему.

– У нас с женой тоже было две собаки, – сказал я. – Немецкая овчарка вроде вашей и фокстерьер по имени Кэти.

– Что? – Она пристально посмотрела на меня. Я не сказал ничего больше в надежде, что эта мысль подействует на ее рассудок: мужчина, похожий на ее мужа, живущий отдельно от жены и имеющий двух собак – таких же, как у нее, и с теми же кличками. Стоило ли мне добавлять, что нашу немецкую овчарку тоже зовут Джинджер?

Я не осмелился этого сделать.

Тем не менее едва я стал улавливать проблеск надежды, как вдруг что-то начало застилать глаза Энн – нечто почти зримое, – словно на миг она что-то увидела, а потом сознательно от этого отстранилась. Не из-за этого ли оставалась она здесь пленницей?

Отвернувшись от меня, она смотрела на зеленую тину бассейна. Я мог уже исчезнуть из ее поля зрения.

Какое неудачное начало.

Когда она наконец заговорила, я не мог понять, обращается ли она ко мне или к себе.

– Мои сосны тоже умерли, – сказала она. – Мне все время говорили, что так и будет, но я не верила. А теперь верю. – Она медленно покачала головой. – Я стараюсь их поливать, но сейчас отключили воду. Должно быть, ремонтируют водопровод.

Не знаю, почему в тот момент это меня так сильно поразило. Возможно, то, что она говорила о вполне земных делах. И я вспомнил слова Альберта.

Нет смысла пытаться убедить Энн в том, что ее нет в живых; она считает себя живой.

В этом был весь ужас ситуации. Если бы она знала, что совершила самоубийство и что все это – конечный результат, можно было бы найти к ней какой-нибудь подход. Сейчас в ее положении не было смысла, не было логики в том гнетущем состоянии, в котором она оказалась.

Я и правда не знал, что сказать, и все же снова услышал свой голос:

– У меня в доме вода есть.

Она обернулась, словно удивившись тому, что я еще не ушел.

– Как это возможно? – спросила она. У нее был смущенный и раздраженный вид. – А как насчет электричества?

– У меня оно тоже есть, – сказал я, осмыслив собственные слова.

Я надеялся, что она путем сравнения поймет, что происходящее в ее доме логически нереально, и это заставит ее более тщательно изучить окрестности.

– А как насчет газоснабжения? – спросил я, продолжая следовать своей идее.

– Оно тоже отключено, – ответила она.

– А у меня нет, – сообщил я. – А телефон?

– Он… не работает, – тихо проговорила она.

Я почувствовал в ее тоне нотку недоумения, словно она опять спрашивала: «Как такое возможно?»

– Не понимаю, – сказал я, пытаясь воспользоваться преимуществом. – Не может такого быть, чтобы все виды бытового обслуживания одновременно вышли из строя.

– Да, это… странно.

Она пристально на меня посмотрела.

– Очень странно, – согласился я, – что это произошло только в вашем доме. Интересно почему?

Я внимательно за ней наблюдал. Дошло до нее хоть что-нибудь? Я с нетерпением ждал.

Можно было бы и догадаться.

Если бы убедить ее было так просто, то наверняка кто-то уже сделал бы это. Я понял тщетность своих усилий, когда выражение сомнения на ее лице мгновенно сменилось апатией. Она пожала плечами.

– Потому что я на вершине холма, – сказала она.

– Но почему…

Она перебила меня:

– Будьте любезны, позвоните в телефонную компанию и скажите, что у меня не работает телефон.

Я уставился на нее, испытывая сильное разочарование. На миг у меня возникло безрассудное желание сказать ей обо всем прямо – кто я такой и почему она находится здесь. Но что-то меня от этого удержало – наверное, риск все испортить.

В голову пришла другая идея.

– Почему бы вам не прийти ко мне и не позвонить им самой? – спросил я.

– Не могу, – сказала она.

– Почему?

– Я… не выхожу из дома, – сказала она. – Просто…

– Почему не выходите?

Теперь мой голос срывался от нетерпения; я досадовал на свою неспособность помочь ей хоть в малейшей степени.

– Не выхожу, и все тут, – повторила она.

Она отвернула лицо, но перед тем я успел заметить в ее глазах слезы.

Бессознательно я вытянул руку, чтобы ее успокоить. Джинджер зарычала, и я убрал руку. «Почувствую ли я что-нибудь, если собака нападет?» – подумал я. Буду ли истекать кровью, страдать от боли?

– Бассейн выглядит просто ужасно, – призналась Энн.

Опять это холодное отчаяние. До чего ужасным было ее существование – бесконечные дни в этом месте, невозможность избавиться от мрачного окружения.

– Прежде мне здесь так нравилось, – с несчастным видом произнесла она. – Это было мое любимое место. Посмотрите на него теперь.

Ответ на мой вопрос нашелся. На этом уровне я мог испытывать боль. Глядя на нее, я глубоко чувствовал эту боль, вспоминая, как Энн каждое утро выходила на террасу с чашкой кофе, садилась на солнышке в ночной сорочке и халате и смотрела на кристальную воду обложенного камнями бассейна, на пышную растительность, выращенную нами вокруг. Она действительно все это любила – очень. Ее тон сделался насмешливым.

– Какая-то исключительная местность, – заметила она.

– И все-таки в моем доме все работает, – сказал я, делая еще одну попытку.

– Рада за вас, – холодно ответила она.

В тот момент я понял, что никакой подход не сработает дважды. Я вновь оказался на первом квадрате в этой ужасной игре, вынужденный начинать все сначала.

Опять повисла тишина. Энн неподвижно стояла, глядя на покрытую тиной поверхность бассейна, рядом с ней замерла Джинджер, не сводящая с меня глаз. «Что делать?» – с отчаянием спрашивал я себя. Казалось, чем больше проходит времени, тем меньше остается у меня возможностей.

Я заставил себя сосредоточиться. Та ли это опасность, от которой предостерегал меня Альберт? Будто это унылое окружение может затянуть, как болото, сделав меня своей частью?

– У вас есть дети? – спросил я, повинуясь импульсу.

Она повернулась и холодно, оценивающе взглянула на меня. Потом проронила:

– Четверо.

И снова отвернулась.

Я уже собирался о них спросить, но потом решил еще раз попробовать выстроить в ее сознании ряд провоцирующих «совпадений». Тема детей еще не была затронута.

– У меня тоже четверо детей, – сказал я. – Две дочери и два сына.

– Да? – молвила она, не поворачиваясь.

– Моим двум девочкам двадцать шесть и двадцать, – сообщил я. – Сыновьям двадцать три и семнадцать.

«Не слишком ли я спешу?» – подумал я. Она вновь на меня посмотрела. Выражение ее лица не изменилось, но мне показалось, посуровели глаза. Взяв себя в руки, я произнес:

– Моих детей зовут Луиза, Мэри, Ричард и Йен.

Теперь она снова отпрянула от меня, в лице выразилось недоверчивость. Лицо женщины, почувствовавшей, что ее изводят, непонятно зачем. Это ее выражение вызвало у меня приступ страха. Неужели я совершил ужасную ошибку?

Поймав себя на этой мысли, я услышал собственный вопрос:

– А как зовут ваших детей?

Она не ответила.

– Миссис Нильсен? – молвил я. Я едва не назвал ее по имени.

Ее глаза опять словно подернулись пленкой – и я вдруг со щемящим чувством что-то осознал.

Как бы близко я к ней ни подошел, я не смог бы наладить с ней связь. Всякий раз при моей попытке что-то воздействовало на нее, заставляя отключиться. Она уже мысленно избавилась от моих слов, наверное, полностью стерев их из памяти.

Но я все же продолжал с выражением невольной угрозы:

– Моя старшая дочь замужем, и у нее уже трое детей. Моя младшая дочь…

Я умолк, когда она отвернулась от меня и пошла к дому, выронив из рук мертвую птичку и даже этого не заметив. Я пошел за Энн, но следовавшая за ней по пятам Джинджер обернулась с грозным рычанием. Я остановился, глядя, как Энн от меня удаляется.

Неужели пришел конец всему?

Вдруг Энн, глянув в сторону, с испуганным криком вбежала в дом через дверь общей комнаты и с шумом задвинула стеклянную раздвижную дверь.

Я посмотрел на то место, куда она бросила взгляд, и увидел громадного тарантула, ползущего по камню.