Самый далекий берег - Бушков Александр

– Очень рад, очень. Профессор… – Транслятор испустил череду мелодичных звуков, в основном гласных. – Извините, я совершенно не в курсе, как надо отвечать на все эти военные приветствия… Вы уж не посетуйте.

Кирьянов краешком глаза перехватил взгляд командира станции – тот прислонился к переборке, сложив руки на груди, сохраняя на лице невозмутимость опытного дипломата, но явно горестно вздыхая про себя – уж этот был служака, сразу видно, и не в восторге от того, что по вверенному его попечению объекту болтаются штафирки, не умеющие ни строем ходить, ни пуговицы драить.

– Вас предупредили, что мне поручено возглавить группу? – осведомился профессор у Зорича. – Вот и прекрасно… Вы уж простите великодушно, если я буду руководить как-то не так, неправильно, я попросту не знаю, как полагается…

Шибко тихонько похмыкал себе под нос, понимающе переглянувшись с командиром станции. Зорич поднял бровь – и с физиономий обоих мгновенно исчезли все посторонние эмоции.

– Я в вашем распоряжении, профессор, – сказал штандарт-полковник с восхитительной невозмутимостью. – Инструктируйте, как вам удобнее.

– Собственно говоря, инструкции будут очень простые, – сказал профессор. – Если подумать, в данном случае нет и не может быть никаких инструкций, потому что нам предстоит идти туда, куда никто прежде не попадал…

– Уписаться можно от восторга, – не разжимая губ, произнес Мухомор, за что получил от прапорщика молниеносный тычок локтем под ребро.

– Я сейчас попытаюсь объяснить предельно просто, – продолжал профессор торопливо, чуть ли не захлебываясь словами, и транслятор идеально передавал эту информацию. – Понимаете, нам впервые в истории эндомерной физики слоистых пространств четвертой группы гломоуро-кохлеоидных взаимопроникновений предстоит совершить вход в качестве материальных, физических объектов, то есть, научно говоря, во плоти и крови, непосредственно в стазисное измерение глом-континуума…

Слова были понятны каждое по отдельности – по крайней мере половина, это уж точно, – но, выпаленные скороговоркой, превращались в загадочные шаманские заклинания. Зорич, однако, слушал с непроницаемым лицом. Зеленая голова профессора приобрела фиолетовый оттенок, а стебельки глаз проворно дергались вверх-вниз, как резиновые. Кирьянов стал не на шутку подозревать, что это соответствует крайнему волнению.

Улучив подходящий момент, Зорич прервал вежливо-настойчиво:

– Я понял, профессор. Но все же, что нам предстоит делать и что мы там встретим?

– Кто бы знал, милейший, кто бы знал… – живо откликнулся профессор. – Я же объясняю: никто еще не бывал в данном пространстве, тем более в стазисном измерении… Что там и как там, не знает ни одна живая душа. С чем мы можем столкнуться, решительно неизвестно. Самая смелая задача, которую я бы решился возложить на нашу группу, сводится к тому, что мы постараемся продвинуться на некоторое расстояние и установить аппаратуру. – Одной из четырех конечностей он указал на шары и параллелепипеды, похожие на научную аппаратуру не более чем земной кирпич. – После чего постараемся вернуться сюда. Извините, но конкретизировать я решительно не в состоянии, поскольку слоистые пространства сами по себе сплошная загадка, а применительно к изгибам кохлеоидной…

– Благодарю вас, мне достаточно, – вежливо прервал Зорич.

– Разрешите дополнить? – вмешался командир станции. – Профессор, вы упустили один немаловажный аспект… Вы – научный руководитель группы. А общее командование осуществляет штандарт-полковник Зорич.

– Мне не совсем понятна эта тавтология, коллега… – протянул профессор, отсвечивая уже густо-лиловым и шевеля всеми четырьмя верхними конечностями.

– Это не тавтология, профессор, – непреклонно сказал командир. – Ваша задача состоит в том, чтобы вести научные исследования, насколько это возможно. В обязанности же штандарт-полковника входит следить за тем, чтобы представители чистой науки не особенно увлекались и не заходили слишком далеко как в прямом, так и в переносном смысле. Другими словами, при необходимости штандарт-полковник не просто может, а даже обязан решительно прервать всякие исследования, какой бы фурор для науки они ни сулили, и дать команду возвращаться.

Профессор прямо-таки подпрыгнул на месте, заливаясь лиловым:

– Вы хотите сказать, что в случае какой-то там мнимой опасности нам придется возвращаться, наплевав на научное значение?..