Творцы миров - Никитин Юрий Александрович

– Самый лучший вариант… – заговорил я осторожно, – это не брать денег вообще. Это идеальный вариант. Мы достигли того уровня жизни, когда для существования нам нужно поработать полчаса в день. Яхты так не купишь, зато жить можно почти на халяву. Но я понимаю, что все мы из того теста, что если уж работать по несколько часов в сутки, то все предпочли бы ежемесячно получать твердую зарплату. Верно? Верно. Но, как сами понимаете, чтобы получать зарплату, мы должны продать игру заранее. Отказаться от прав на нее полностью.

Я умолк, ждал реакции, они все так же переглядывались украдкой, елозили взглядами по столу. Скоффин сказал с нервным смешком:

– Володя, ты очень хорошо обрисовал ситуацию. Мне кажется, лучше синица в кулаке, чем в другом месте. В смысле, лучше небольшая зарплата каждый месяц, чем ожидание большого куша в далеком будущем.

– Верно, – согласился Кулиев. – Правда, игру надо еще продать. В смысле, подыскать инвестора.

Я провел взглядом по остальным. Секира ухмыльнулся, Скоффин смотрит прямо и бесстрашно, он так всегда скрывает растерянность, заговорил дотоле молчавший Ворпед:

– Зарплата, хорошо… но, как Володя верно сказал, мы ее и так получаем. А кто не зарплату, то все равно… получает. Вон Алексей подчитерил в Варкрафте, сто долларов за вчера заработал. А всего минут десять бота гонял, лут собирал. Ему зарплата мало что добавит. Как и мне, честно говоря.

Я переспросил:

– Ты за то, чтобы все права оставить за нами?

Он кивнул:

– Да. Я могу поработать на энтузиазме. Все равно время улетает на какую-то хрень, а утром только голова болит, и в горле кактус…

– Я тоже, – сказал Секира. – Только это не на энтузиазме. Просто выдача денег отсрочена. А приблизить или отдалить срок – зависит от нас.

Скоффин усмехнулся:

– И размер стопки денег! Я что-то слышал насчет пачки толщиной с тележное дышло, как мечтал О.Генри, но теперь это уже не деньги. А вот бы пачку, чтобы заткнуть пасть бегемоту… Лучше нильскому, они крупнее.

Он начал раздвигать пальцы, прикидывая размер стопки, а в глазах замелькали цифры, как в окошке калькулятора. Кулиев, поколебавшись, сказал:

– Я тоже бы рискнул… насчет отсрочки. Но только какие-то начальные инвестиции все равно потребуются. На мощный сервер, на отладку…

Скоффин хохотнул.

– Ты еще скажи, на покупку лицензионных программ! В инете есть все. А начать можно и на наших компах. Что-что, а компы у нас самые мощные. И видюхи меняем, как только, так сразу.

Кулиев кашлянул, все моментально повернули к нему головы. Молодец, мелькнуло у меня. Парень моложе всех, но уже умеет себя поставить. Из-за того, что никогда не высказывает резких суждений, выглядит умным и рассудительным, к его мнению начинают прислушиваться.

– Кстати, – проговорил он медленно, – я хоть и сторонник демократии, но я понимаю, даже в нашем коллективе анархистов должен быть руководитель, генерал, босс, шеф. Вы как хотите, но я вижу в этой роли только Владимира.

Я пробормотал:

– Почему меня? Скоффин лучше компы знает… Секира самый великий читер!

Скоффин помотал головой.

– Я тоже за Владимира. Понимаешь, дело даже не в том, что ты выдвинул эту идею, хотя уже только за это надо… но ты единственный, кто постоянно что-то делал.

Я поморщился:

– Не напоминай! Не было дела, которое я не провалил.

Скоффин погрозил пальцем.

– Были форс-мажоры. «Черный вторник» обрушил экономику всей России, не только твою фирму. А потом тебя кинули те, кому ты доверился. Но дело твое процветало. А потом тебя бабы подвели… Но все равно, даже сейчас, когда ты вроде разорен полностью, у тебя помимо этой квартирки на Тверской… уж и боюсь представить, сколько она стоит!.. скромненький такой особнячок со своим бассейном, теннисным кортом и гектаром земли… Никто бы из нас, у кого дела вроде бы хорошо, не отказался бы от твоей нищеты! Но главное, ты и сейчас барахтаешься, а мы плывем по течению, как говно какое…

Секира уточнил до жути трезво:

– Не плывем. Нас несет.

– И на каком повороте выбросит, – добавил Скоффин, – не знаем.

Они все смотрели на меня, я видел, как на лицах тех, кто вообще не думал пока о надсмотрщике, проступает то выражение, с которым принимаем решение идти к зубному врачу. Мучительно не хочется, но… надо.

Скоффин сказал со вздохом:

– Володя, мы тебе подсовываем здоровенную свинью, но ты пойми, что никто из нас роль пахана не потянет. Мы все хороши в оппозиции, чтоб погавкивать и критиковать…

– В этом и я хорош, – буркнул я. – В этом я вообще орел.

– Но ты еще и работать умеешь! Организовал четыре фирмы, четырежды тебе подставляли ножку, но ты поднимался из нокдауна. Давай поднимайся и сейчас. Заодно и всех нас поднимешь. Надоело перебиваться читерством. Было бы мне одиннадцать лет – гордился бы, но в двадцать четыре… гм, надо что-то такое, чтобы сам себя уважал.

Он смущенно разводил руками. Я посмотрел на других.

– Хорошо. А то сам завел разговор, а сам начинаю интеллигентничать… Итак, беремся. Беремся со всей дури, а то если начнем с прохладцей, то это затянется на сто лет… а потом другие дела найдутся. Будем стараться сделать все одним рывком…

– Рывок на три года? – сказал Скоффин скептически. – Пусть даже на год?.. Володя, люди теряют энтузиазм через пару недель.

– Знаю, – огрызнулся я. – Но я планирую у всех перед мордой повесить такую морковку… что и сам за нею побегу! Это уже не энтузиазм, а рынок. Если игра получится, это уже будет не игра, а байма. Мы отхватим куш в десятки миллионов долларов. И мечта о сумке с миллионами осуществится. Только не придется с нею прятаться, а, напротив, можно все выставить напоказ перед бабами! Ну, я говорю о Николае, а так вообще можно и не только перед бабами. Не украли, а заработали. Своим умом.

По их лицам видно, что этим хвастаться хочется больше всего. Хотя деньги везде одинаковые, но как-то на перепродаже зарабатывать не так хочется, или на читерстве в особо крупных размерах. Хочется не только крупный и вполне легальный бизнес, но и уважаемый именно в наших кругах: высокие технологии, инновации, венчурность, изобретения…

Скоффин пошарил по полкам, довольно охнул, отыскав запасы сдобного печенья. Хорошо упакованные в вакуумной оболочке они могут ждать годами, пока о них вспомнят, и не потеряют ни свежести, ни вкуса. Хрустя целлофаном, распечатывал, выкладывал на широкую тарелку с низкими бортами. Кулиев молча и как можно незаметнее убрал пиво и остатки рыбы, как-то сразу ощутилось, что они здесь неуместны. Более того, у каждого, как чувствую по себе, растет ощущение, что это, мол, мы так опустились: пьем пиво, жрем рыбку…