Схрон - Головачев Василий

Костров упал на землю сразу же после первого выстрела, мысленно включая защиту костюма. Поэтому плазменные заряды Обережного цели не достигли: первый прошел над ним, а второй был полностью погашен кокосом. Третьего ни поручик, ни его контрагент сделать не успели. Из здания старинного вокзала протянулись к ним туманно искрящиеся лучики и разрезали обоих вместе с защитными костюмами и взорвавшимися в руках «универсалами». Огонь, открытый из кинувшегося сверху нефа прикрытия мгновением позже, оказался уже не нужен.

– Пока, – донесла Кострову рация мыслеголос Ромашина. – Берегись теперь сам. Ты знаешь, что делать.

– Спасибо, – мысленно отозвался директор Управления, поднимаясь с земли и отстраняя протянувшиеся руки ошалелых от неожиданности телохранителей второй пятерки.

Ребята, впрочем, тут же опомнились и умело провели поиск затаившихся неподалеку неведомых «друзей», не забывая прикрывать Кострова, никого не нашли и вызвали подмогу. Через полчаса Костров вошел в свой кабинет и доложил о случившемся комиссару-два Тарантино. Соболезнования и горячие уверения последнего в том, что он «немедленно примет меры», директор выслушивать не стал. Он просто подал рапорт в административную комиссию ВКС о неполном служебном соответствии вновь назначенного комиссара Евразийской наземной службы безопасности.

Нападение на директора УАСС не стало достоянием гласности и не повлияло на события, разворачивающиеся вокруг здания бывшего хроноквантового ускорителя.

По решению Совета безопасности Евразийского нойона спешно была создана команда из пяти человек, профессионалов службы, для оценки состояния хроноускорителя, в которую были включены Федор Полуянов и Игорь Марич. Григория Белого, грифа безопасности, мастера рукопашного боя, включить в группу не удалось. Он исчез. Посланные за ним официальные лица вернулись ни с чем. Ни у жены, ни у детей и родственников он не появлялся.

Экипировка разведгруппы не заняла много времени. Уже на второй день группа была готова к походу в здание, похожее издали то ли на удивительный шар перекати-поля, то ли на причудливый колючий цветок «чертополоха», то ли на «растянутый во времени взрыв». Все пятеро опробовали скафандровые комплексы, превращавшие людей в неведомых динозавроподобных существ, способные защитить их от любого вида излучений и даже от хронопены, познакомились с инками скафандров, которые управляли всеми их системами и оружием, и договорились о подстраховке каждого и о способе передвижения.

Полуянов был неприятно удивлен, узнав, что в комплект входит инграв – поясной генератор антитяготения, не только снимающий пресс груза (скафандр со всеми прибамбасами весил около ста двадцати килограммов), но и способный поднять владельца на километровую высоту. Выяснились и еще кое-какие подробности, заставляющие чесать затылок, и Федор наконец всерьез задумался над словами Григория, подходя вплотную к догадке, пугающей простотой и очевидностью. В конце концов он не выдержал и связался по транш-рации с Белым:

– Привет, беглец. Ты далеко?

– Рядом. Готовлю третью группу, которая пойдет за вами. Встретимся в здании.

– Почему третью? Вторую?

– Вторую готовят «санитары». По сигналу Марича она накроет вашу команду, а тот потом сочинит какую-нибудь жуткую историю, которая послужит поводом для уничтожения Ствола. Следи за инженером в четыре глаза, чтобы не выстрелил тебе в спину.

– Нас снабдили суперскафандрами…

– Против струнного «глюка» это – яичная скорлупа. Что ты хотел сообщить? Что-нибудь случилось? Почему звонишь не по графику?

– Гриша, назови мне, пожалуйста, столицу Болгарии и как называются у нас жители этой страны?

– София и болгары.

– А здесь столица Болгарии – Златов Бряг и аборигены называют себя болгарийцами!

– Что, дошло наконец?

Федор звучно проглотил слюну, благодаря скафандр за то, что тот был непрозрачен внешне и не давал возможности видеть его лицо.

– Так это… правда?!

– Йес, мой друг. Мы с тобой попали не в свою Ветвь времени! Да, здесь живут все те, кто посылал нас в поход, есть Ствол, есть ученый, реализовавший идею хронобурения, и даже моя жена и дети! – Белый хохотнул. – Но дело в том, что у меня никогда небыло ни жены, ни детей! Улавливаешь разницу? Я когда узнал – обалдел!

– Но тогда… нас посылали… а Жданов как же?

– Это означает, Федя, что существует множество Ветвей времени с планетами по имени Земля, с почти абсолютно сходными условиями жизни, и в каждой Ветви решался вопрос засылки в Ствол десантных групп для отключения…

– Для сохранения.

– Ну, или сохранения Ствола.

– Почему же мы не пересеклись с теми группами… со своими двойниками… там, в Стволе?

– А кто тебе сказал, что он существует в единственном экземпляре?

Полуянов почувствовал слабость в ногах и вынужден был присесть на скамейку в парке базы Управления, где группа готовилась к походу.

– Не понимаю! Существуют законы…

– Поговори со Златковым. Сей деятель не раз задумывался над природой времени и устройством Вселенной, у него есть оригинальные идеи. До связи, дружище. Кстати, вовсе не обязательно для связи со мной принимать меры предосторожности, местные транш-рации не боятся прослушивания и пеленгации.

С тихим двойным звоночком мыслеголос Белого уплыл в немоту эфира, связь прервалась.

Полуянов понял, что за ним следят не только «санитары», но и люди Ромашина, и ему, несмотря на сумбур в голове, на мгновение стало легче.

Белый и Ромашин встретились в драйв-рубке одного из спутников погодного мониторинга, подвешенного на орбите над Северным Ледовитым океаном на высоте пятисот километров. Спутник не требовал настройки аппаратуры и профилактических работ, но мог менять функции и поэтому имел рубку. Безопасниками отряда «Астро-аскер» он использовался в качестве запасной орбитальной базы. А когда Ромашин установил на его метро кодовый замок, спутник и вовсе стал недоступен для всех, кто не знал кода.

«Погибший» комиссар изменил внешность, походку, жесты и речь и теперь походил на пожилого джампера, путешественника по новым, колонизируемым землянами мирам. Однако мешком сидящий кокос, футляры видео– и фотоаппаратуры, укрепленные в спецкарманчиках на рукавах, животе и спине костюма, были камуфляжем, на самом деле Ромашин носил суперсовременный динго-костюм «уник», формирующий любую модель и голографически разворачивающий любой вид одежды.

Белый, одетый в «хамелеон», выключил аппаратуру костюма, перестал быть привидением с тающими интерференционными струями, словно там, где он двигался, воздух дрожал от зноя, и Ромашин, сидевший в кокон-кресле рубки, молча пожав ему руку, кивнул на второй развернутый кокон.