Живое и мертвое - Гравицкий Алексей

В плечо ткнули. Винни завертел головой, возвращаясь к реальности. Оказалось, что Нана и Деррек уже перешли открытое пространство и ждут на том конце балки. Мессер всем видом, как мог, показывал недовольство. Винни выдохнул и осторожно, стараясь не издать ни единого лишнего звука, пошел вперед. Это оказалось проще, чем он думал. Людям, что сидели снизу, было не до балки. Их куда больше занимал вопрос, куда девалось начальство и сколько им сидеть еще здесь на ящиках.

Мессер просвистал через балку с невероятной для себя скоростью. Оглянулся назад. Кивнул. Деррек и Нана двинулись дальше. Винни послушно побрел за ними. Идти молча было свыше его сил, но он держался, как мог. Хотя вопросы и наблюдения распирали и лезли наружу.

Например, его интересовало, куда делся лысый? Среди людей, сидящих на ящиках, странного человека не было. А ворота были заперты. Значит ли это, что их открыли для него одного? Или он вышел другим путем? Или он до сих пор ходит где-то здесь под землей?

Коридор закончился тупиком. Винни едва различал что-то в темноте. Свет из пещеры сюда не доходил практически совсем, а другого источника света не было.

Вот тебе и безошибочный проводник с волчьим нюхом, подумал юноша. Он посмотрел на девушку-оборотня. Волчица остановилась и смотрела наверх. Он не увидел это, а скорее угадал. Деррек тоже уставился на подругу, потом зашарил руками по стенам.

— О! — прошептал он на грани слуха. — Здесь лестница.

Забряцали металлические скобы-ступени. Вампир полез наверх. Там что-то скрежетнуло и стало немного светлее. Деррек замер, потом спустился несколькими ступенями ниже, отклонился в сторону, освобождая проход.

— Винни, — позвал он.

Винни запрокинул голову, вампир молча поманил к себе. Юноша подошел к лестнице и потихоньку вскарабкался вверх. Когда поравнялся с Дерреком, лезть стало до невозможности неудобно.

— Что там? — спросил тихо.

Вампир кивнул наверх:

— Посмотри и скажи сам.

С замиранием Винни вскарабкался выше. Провал наверху оказался колодезным люком. Он подтянулся, вылез наружу и словно опьянел.

Рядом лежала крышка колодца из тех, на какие наступают посреди улицы, не особенно задумываясь, что под ней. Мостовая улицы упиралась в тупичок. Отсюда вверх возносились невероятной высоты дома, на крышах которых — Винни это точно знал — раскинулись странные фермерские угодья.

Город спал, горели неярко редкие фонари, плакал где-то за одним из окон ребенок. И все. Но в воздухе было что-то такое, знакомое с детства, пьянящее, или в Винни что-то перевернулось от чувства, что вернулся домой.

Винни понял, что ему надо выйти наверх. Подняться, пробежать по улицам ночного города. Сейчас. Найти маму, найти…

Он не мог сказать, что за неведомая сила подтолкнула его, но все, что было раньше, вдруг забылось, перемешалось, превращаясь в абсурдный пестрый сон. Винни рванул наверх, выскочил из люка и бросился навстречу Витано.

Деррек, болтавшийся рядом на лестнице, не успел даже сообразить, что произошло, настолько стремительным был рывок.

— Винни! — вампир затопал вверх по ступеням, высунулся наружу. Потом, будто вспомнил что-то, бросился обратно вниз.

Съехал по ступеням прямо в руки Мессера.

— Что там? — спокойно спросил маг. — Что произошло?

— Город! — выпалил вампир. — Я думаю, это он. Витано.

— А Винни?

— Там, рванул наружу, — ответил Деррек и, словно безумный, рванулся обратно вверх по лестнице.

Мессер повис на нем всем своим скромным весом. С силой дернул обратно. Подействовало. Вампир вылупился на лорда ошалелыми, с полплошки глазами.

— Ты-то не веди себя, как мальчишка, — сердито одернул маг. — Догоним. Только другим путем.

И оба мужчины повернулись к Нане.

22

Винни бежал прочь от городских стен, прочь от Пустоши. Знакомые до боли улицы казались дружелюбными и ласковыми. Здесь все было понятно. Не надо было никуда идти, ни за кого ручаться, ни от кого убегать.

Здесь было уютно, как дома.

Дома. На мгновение показалось, что ничего с ним будто и не произошло. Что он всего каких-то полчаса назад залез на городскую стену, поспорив с выпившим сыном советника. А теперь спустился и возвращается домой, к маме.

Мама, конечно, будет сердиться, что он так надолго задержался, да еще и в кабаке. Но, в конечном итоге, нельзя же сердиться вечно? И завтра она, как обычно, соберет его в Академию. И он, как обычно, будет с отвращением жевать овсянку. А потом он с Митриком и Санти…