Гостья - Майер Стефани

«Судя по всему, подросток лет тринадцати. Они разбили временную стоянку — вероятно, где то к северу от города Кейв Крик в Аризоне. Впрочем, это было несколько лет назад, но на всякий случай можно свериться с картой. Если узнаю что то новое, сообщу, как обычно».

Я отправила письмо. И едва оно ушло, меня накрыла волна ужаса.

Только не Джейми!

Ее голос столь отчетливо прозвучал у меня в голове, словно я сама произнесла что то вслух. Меня пробила дрожь… и тут же охватило нестерпимое желание снова написать Искательнице, извиниться, сказать, что это всего лишь глупые сны. Объяснить, что я еще не проснулась, попросить не обращать внимания на сонный бред.

Чужое желание. Я выключила компьютер.

«Ненавижу тебя», — прорычал голос в моей голове.

— Тогда, может, тебе стоит уйти, — выпалила я. От звука моего голоса, отвечающего ей вслух, меня снова пробрала дрожь.

Она впервые с самого внедрения заговорила со мной.

Она совершенно точно становилась сильнее. Как и сны.

Завтра мне все равно придется посетить моего Утешителя. При этой мысли мои глаза наполнились слезами досады и унижения.

Я вернулась в постель, накрыла лицо подушкой и постаралась ни о чем не думать.

— Приветствую вас, Странница! Располагайтесь, чувствуйте себя как дома.

Я стояла на пороге кабинета Утешительницы, не решаясь войти.

Она улыбнулась — едва заметное движение уголков губ. За долгие месяцы я научилась понимать выражения человеческих лиц, различать едва заметное подергивание и сокращение мускулов. Утешительницу явно позабавило мое нежелание войти, и в то же время она была разочарована тем, что моя скованность так и не прошла.

Обреченно вздохнув, я шагнула в небольшую, ярко оформленную комнату и заняла свое обычное место — подальше от нее, в красном кресле.

Она сжала губы.

Чтобы не встречаться с ней взглядом, я уставилась в открытое окно, разглядывая плывущие по небу облака. Воздух в комнате был со слабым привкусом океанской соли.

— Итак, Странница. Давненько вы ко мне не заглядывали.

Я виновато на нее посмотрела.

— Я вам написала насчет прошлой встречи. Нужно было позаниматься с одним студентом…

— Да, я знаю. — Она снова едва заметно улыбается. — Я получила ваше письмо.

Для своего возраста она была привлекательной — с человеческой точки зрения. Седина ей шла: собранные в свободный хвост длинные пряди не пепельно серые, а белоснежные. И я еще ни у кого не встречала такого интересного изумрудного цвета глаз.

— Простите, — сказала я. Кажется, она ждала ответа.

— Все нормально, я вас понимаю. Вам нелегко сюда приходить. Вы искренне жалеете, что возникла подобная необходимость, и напуганы, потому что с вами это происходит впервые.

Я разглядывала паркет.

— Да, Утешительница.

— Я же просила вас называть меня Кэти.

— Да… Кэти. Она усмехнулась.

— Что, Странница, никак не привыкнете к человеческим именам?

— Нет. Честно говоря, все это сильно смахивает… на капитуляцию.

Я посмотрела на нее. Утешительница медленно кивнула.

— Что ж, в вашем случае это вполне объяснимо. Я снова потупилась, проглотив обидные слова.

— Давайте поменяем тему, — предложила Кэти. — Вы по прежнему получаете удовольствие от своего Призвания?

— По прежнему. — Это было уже проще. — Начался новый семестр. Я боялась, что мне надоест… ну, повторение одного и того же материала… но оказалось, что это не так. Старые истории каждый раз звучат по разному.

— Курт хорошо о вас отзывается. Говорит, что ваш курс один из самых востребованных в университете.

Мои щеки загорелись от похвалы.

— Приятно слышать. Как ваш супруг?

— У Курта все замечательно, спасибо. Наши носители в превосходной для их лет форме. Думаю, у нас впереди еще долгая жизнь.

Мне стало любопытно, останется ли она в этом мире, переселится ли в другого человеческого носителя, когда придет время, или отбудет. Но затрагивать некоторые щекотливые темы было ни к чему, и поэтому я сказала:

— Мне нравится преподавать. Должно быть, это как то связано с моим Призванием в качестве Водоросли, почти не пришлось переучиваться. Я так благодарна Курту…

— Это им с вами повезло. — Кэти тепло улыбнулась. — Вы знаете, как сложно заполучить профессора истории, который побывал хотя бы на двух планетах учебной программы? Вам же довелось жить почти на каждой. Да к тому же на самом Истоке! Любая школа на этой планете вас с руками оторвет. Курт собирается загрузить вас так, чтобы даже времени на мысли о переходе в другое место не оставалось.

— Почетного профессора истории, — поправила я. Кэти улыбнулась, а затем тяжело вздохнула — улыбка медленно угасла.

— Вы так давно ко мне не заглядывали… я уж было подумала, что проблемы решились сами собой. А потом я вдруг поняла: может, вы не приходите, потому что становится все хуже.

Я молчала, разглядывая свои руки.

Светло коричневая кожа — бронзовый загар, который никогда не сходил, неважно, проводила я время на солнце или нет. Над левым запястьем одна темная веснушка. Ногти коротко подстрижены. Мне не нравились длинные ногти. Они неприятно царапали кожу. Пальцы у меня были и без того такими тонкими и длинными, что с длинными ногтями выглядели странно… даже для человека.

Утешительница подождала немного и спросила:

— Интересно, мои догадки верны?

— Кэти. — Я медленно выговорила ее имя. Еле слышно. — Почему вы оставили человеческое имя? Чтобы чувствовать… единение? Я про носителя? — Мне хотелось спросить и о выборе Курта, но это был слишком личный вопрос даже для супруги: задавать его нужно было самому Курту. Я, наверное, и так проявила бестактность, но Кэти рассмеялась.

— Ну, конечно же, нет. Разве я вам не рассказывала? Хм. Может, и нет: моя работа слушать, а не говорить. Большинству Душ, с которыми я общалась, не требовалась такая поддержка, как вам. Знаете ли, я ведь прибыла на Землю в составе одной из первых партий, когда люди еще и понятия о нас не имели… Жила среди соседей людей. Мы с Куртом несколько лет выдавали себя за наших носителей. Даже когда мы захватили прилегающую область, люди все равно то и дело забредали. Вот так я и стала Кэти. И потом, чтобы перевести мое предыдущее имя, потребовалось бы целых четырнадцать слов, и никаких уменьшительно ласкательных. — Она улыбнулась. Косой лучик солнца упал на ее глаза, и на стене заплясал серебристо зеленый отблеск. На миг изумрудная радужка заиграла переливами.

Неужели эта кроткая женщина была в числе первопроходцев? С минуту я переваривала услышанное, глядя на нее новыми глазами, с гораздо большим уважением. Я никогда не относилась серьезно к Утешителям — до сего дня не возникало повода. Они были для тех, кто борется, для слабаков, я стыдилась сюда приходить; теперь же, услышав историю Кэти, я несколько раскрепостилась. Кэти понимала, что такое сила.