Гостья - Майер Стефани

Стены и потолок из красновато бурого камня, испещренные неглубокими дырами, походили на швейцарский сыр. Края нижних дыр истерты, но у отверстий над моей головой они выступали рельефнее и выглядели острее.

Свет шел из широкой дыры впереди, по форме не сильно отличающейся от других, усеявших своды пещеры. Это был вход, ведущий в другое, куда лучше освещенное место. Мелани сгорала от нетерпения, поражаясь и радуясь количеству выживших. Я медлила, внезапно осознав преимущество слепоты перед зрением.

Джеб вздохнул.

— Прости, — очень тихо, так, чтобы расслышала лишь я, пробормотал он.

Я попробовала сглотнуть и не смогла. Руки мои дрожали, как листья на ветру, голова кружилась, но, возможно, виной тому был голод. Джеб втолкнул меня в широкое отверстие, и я застыла, не веря своим глазам.

Туннель вел в огромный зал. Потолок был слишком ярким и слишком высоким — словно искусственное небо. Я постаралась разглядеть, откуда идет свет, но слепящие лучи больно врезались в глаза.

Гул стих, и в огромной пещере внезапно воцарилась мертвая тишина.

По сравнению со сверкающим в вышине потолком пол казался тусклым. Какое то время глаза привыкали к очертаниям фигур впереди.

Толпа. Другого слова не подобрать — передо мной стояла человеческая толпа, молчащая и неподвижная. Все взгляды устремились на меня, и в каждом горело знакомое мне с рассвета выражение — жгучая и беспощадная ненависть.

Мелани ошеломлено считала: десять, пятнадцать, двадцать… двадцать пять, двадцать шесть, двадцать семь…

Мне же было все равно, сколько их тут, я пыталась ей втолковать, что это ничего не значит. Убить меня, убить нас… Двадцати человек для этого не нужно. Я попробовала открыть ей глаза, объяснить, насколько шатко наше положение, но в ту минуту ей, погруженной в человеческий мир из ожившей мечты, было не до моих предостережений.

Из толпы вышел человек. Мой взгляд метнулся сперва к его рукам, ища оружие. Руки были сжаты в кулаки — иной угрозы я не заметила. Щурясь от непривычно слепящего света, я разглядела вызолоченный солнцем загар… такой знакомый…

Вдруг забрезжил проблеск надежды: у меня перехватило дыхание, голова закружилась… Я подняла глаза и увидела его лицо.

Для нас обеих это было слишком… увидеть его здесь, сейчас, когда мы уже смирились с мыслью, что больше его не увидим, успели поверить, что навсегда его потеряли. Я замерла, не в силах пошевелиться. Мне хотелось посмотреть в глаза дяде Джебу, понять, зачем он разбил мне сердце своим ответом тогда, в пустыне, но я не могла оторвать взгляд от лица Джареда. Смотрела и не находила ответа.

Мелани отреагировала иначе.

— Джаред, — вскрикнула она, и хрип вырвался из моего израненного горла.

Она рывком увлекла меня вперед, почти совсем как в пустыне, подчинив себе мое застывшее тело. Единственное различие: на сей раз она это делала против моей воли.

Я не успела ее остановить.

Раскинув руки, она кинулась к нему. Я мысленно окликнула ее, пытаясь предупредить. Напрасно: она меня не слушала. Она вообще словно забыла о моем присутствии.

Мелани, пошатываясь, шла к нему, и никто даже не пытался ее остановить — никто, кроме меня. Еще чуть чуть, и она до него дотронется… Вот только она не заметила того, что видела я. Она не заметила, как изменилось лицо Джареда за долгие месяцы разлуки, как оно ожесточилось… Как вдруг исказились его черты. Не заметила, что на этом новом лице не осталось места улыбке, которую она помнила — родной, прятавшейся в краешках глаз улыбке. Лишь однажды, давно, ей довелось увидеть, как его лицо темнеет, лишь однажды в глазах у него мелькнула угроза, но разве могло сравниться то выражение с угрозой, что сверкала в них сейчас!.. Она не заметила — а может, не хотела замечать.

Его руки были длиннее моих.

Прежде чем Мелани дотянулась до него моими пальцами, рука Джареда поднялась в замахе и тыльная сторона ладони врезалась мне в скулу. Страшной силы удар подкосил меня, я стукнулась головой о камень, мое тело глухо рухнуло на пол, глаза закатились. В ушах стоял звон, все плыло. Я изо всех сил цеплялась за ускользающее сознание.

«Глупо, ой, глупо, — простонала я Мелани. — Я же тебе говорила, не надо».

«Джаред здесь, Джаред жив, Джаред здесь», — бессвязно, словно слова привязавшейся песенки, бубнила она.

Я попыталась сфокусировать взгляд, но странный потолок слепил. Я отклонила голову от света, и едва удержалась от стона: скула раскалывалась от дикой боли. А ведь это всего лишь один удар, на который я сама и напросилась. Что же со мной сделают долгие часы планомерных побоев?

Рядом прошаркали ноги; мой взгляд неосознанно взметнулся в поисках новой угрозы… надо мной стоял дядя Джеб. Он вроде бы собирался протянуть мне руку, но обернулся и передумал. Стараясь не застонать, я приподняла голову и увидела то, что видел он.

Джаред направлялся к нам. Лицо его исказилось от ярости — совсем как у тех варваров, там, в пустыне, — но даже в гневе оно было не пугающим, а прекрасным. Сердце дрогнуло и забилось… Мне хотелось смеяться над собой. Мой родной, любимый Джаред шел меня убивать. Всматриваясь в кровожадное выражение любимых глаз, я молила, чтобы ярость взяла верх над расчетом. Хотя нет… Я лукавила: умирать не хотелось.

Взгляды Джеба и Джареда встретились. Казалось, прошла вечность. Джаред стиснул зубы, Джеб сохранял невозмутимость. Наконец Джаред сердито выдохнул и отступил. Молчаливое противостояние закончилось.

Джеб протянул мне руку и, поддерживая меня за спину, помог встать. Тошнило, голова кружилась и раскалывалась от боли. Если бы не пустой желудок, меня наверняка бы вырвало. Ноги не держали: я шаталась и норовила завалиться вперед. Джеб поймал меня и крепко ухватил за локоть.

Джаред наблюдал за нами, скрипя зубами. Эта идиотка опять рванулась к нему, но я уже оправилась от потрясения и могла рассуждать здраво — в отличие от Мелани. Больше ей не вырваться. Я прочно отгородила ее мысленными заслонами.

«Сиди тихо. Он же меня ненавидит. Что бы ты ни сказала, будет только хуже. Мы умрем».

«Но Джаред жив. Джаред здесь», — канючила она.

Тишина распалась, по пещере пошел шепоток, со всех сторон одновременно, словно по какому то незамеченному мной сигналу. Мне никак не удавалось различить, о чем они шепчутся.

Я оглядела толпу — все взрослые, ни одной детской фигурки. Сердце ныло, с языка Мелани рвался вопрос. Я твердо отказала. Здесь нас ждали лишь злоба и ненависть: злоба на лицах незнакомцев, злоба на лице Джареда.

Толпа расступилась, пропуская высокого худощавого мужчину — под его кожей явственно выступали кости. Волосы выцвели, не разобрать — то ли светло каштановые, то ли темно русые. Меня привлекли тонкие черты его лица с мягким, беззлобным выражением. Все уступали дорогу этому непритязательному на вид человеку. Видимо, его здесь уважали. Джаред, однако, не сдвинулся с места и не сводил с меня глаз. Высокий незнакомец обошел его, словно какое то препятствие — например, лежащий на дороге камень.