Вампир Лестат - Райс Энн

– О, в этих лесах бьется множество других сердец, – мечтательно ответила она. – И в них течет кровь, которую может взять тот, кому она необходима… Теперь мне по силам сделать то, что делал когда-то ты. Теперь я сама могла бы сразиться с волками… – Голос ее затих, и она глубоко задумалась. – Самое главное, Лестат, – после долгого молчания вновь заговорила она, – это то, что мы отныне можем делать все, что только пожелаем. Мы абсолютно свободны!

– Я был свободен и прежде, – сказал я. – Меня мало заботило, о чем собирался поведать нам Арман. Но Мариус! Я уверен, что Мариус жив. Я это чувствую. Я чувствовал это еще тогда, когда Арман рассказывал нам свою историю. А Мариусу известно так много! Речь не о том, что он знает о нас с тобой или о Тех, Кого Следует Оберегать, нет, но он знает все о жизни вообще и о том, как преодолевать время.

– Что ж, если тебе это так необходимо, пусть он будет для тебя святым покровителем.

Ее слова меня рассердили, и я замолчал. Откровенно говоря, все эти разговоры о джунглях и густых лесах пугали меня. На память пришли слова, сказанные Арманом, когда он пытался поссорить и разлучить нас с Габриэль. Уже тогда, когда я слушал его тщательно обдуманные речи, я не сомневался, что вскоре непременно их вспомню. Итак, подумал я, подобно смертным, все мы отличаемся друг от друга, и вполне возможно, что наши разногласия проявляются в более сильной форме, так же как наши страсть и любовь.

– Есть, правда, одна деталь, один намек… – глядя в огонь, произнесла Габриэль. – Мелочь, которая делает возможной правдивость рассказа о Мариусе.

– Таких намеков и мелочей тысячи, – возразил я.

– Помнишь, он сказал, что Мариус всегда убивал только злодеев? – продолжала она. – И он назвал злодея Тифоном, убийцей собственного брата.

– Я думал, что он говорит о Каине, убившем Авеля, – ответил я. – Именно Каина я видел перед собой, когда слушал его рассказ об этом, хотя он назвал другое имя.

– Именно об этом я и говорю. Арман и сам не понимал, о каком Тифоне идет речь, он только повторил имя. Но я знаю, о ком он на самом деле говорил.

– Расскажи мне.

– Это персонаж мифов Древней Греции и Рима. Здесь имелась в виду история египетского бога Осириса, убитого своим братом Тифоном, который хотел стать царем Подземного мира. Арман, конечно же, мог прочесть об этом у Плутарха, но он явно не знаком с древним мудрецом.

– Теперь ты понимаешь, что Мариус действительно существует? Утверждая, что тот жил уже целое тысячелетие, Арман говорил правду.

– Все может быть, Лестат, все может быть…

– Матушка, расскажи мне еще раз, расскажи эту египетскую сказку!

– Лестат, у тебя впереди еще много лет, чтобы самому прочитать обо всем. – Она поднялась и наклонилась, чтобы меня поцеловать. Как всегда, перед рассветом она двигалась медленнее, чем обычно, и была очень холодной. – Что же касается меня, то я навсегда покончила с книгами. Я читала их тогда, когда больше ничего не могла делать. – Она взяла мои руки в свои. – Пообещай мне, что завтра же мы отправимся в путь. И что мы не увидим предместий Парижа до тех пор, пока не объедем весь свет и не побываем на другой стороне земли.

– Мы сделаем так, как ты захочешь.

Она обратила лицо к звездам.

– Но куда ты идешь? – спросил я, следуя за ней и видя, что она открывает ворота и направляется к росшим неподалеку деревьям.

– Я хочу проверить, смогу ли я спать просто в земле, – ответила она, оглядываясь на меня через плечо. – Если завтра я не проснусь, ты будешь знать, что у меня ничего не вышло.

– Но это же чистейшей воды безумие! – воскликнул я, приходя в ужас от самой идеи.

Она продолжала идти вперед, а затем под сенью толстых вековых дубов встала на колени и принялась руками раскапывать скрытую под опавшими листьями мокрую землю. Зрелище было поистине ужасным: прекрасная колдунья с белокурыми волосами, словно дикий зверь, бешено царапающая ногтями землю.

Поднявшись с коленей, она на прощанье послала мне воздушный поцелуй. Потом, собрав всю свою волю, она спустилась в яму, и земля поглотила ее. Я остался один и, не веря своим глазам, смотрел на то место, где она только что стояла. Земля сомкнулась, и листья легли таким ровным слоем, как будто их вообще никто не тревожил.

Я пошел прочь от леса. Я направлялся на юг от башни. Все убыстряя и убыстряя шаг, я принялся что-то тихо напевать себе под нос, возможно, это была мелодия, которую исполняли скрипки на балу в Пале-Рояле.