Князь вампиров - Калогридис Джинн

Поначалу Влад недовольно поморщился, затем злорадно ухмыльнулся, будто наконец понял скрытый смысл этой просьбы.

– Никаких возражений, дорогая... Жужанна проведет тебя к себе. Заодно познакомишься и с ее горничной.

– Тем лучше, – откликнулась Элизабет, обнимая меня за талию. – Идем, Жужанна.

Чувствовалось, она искренне хочет мне помочь. Я и в самом деле едва переставляла ноги. Моя щека уткнулась ей в плечо. Я наслаждалась видом ее фарфорово-белой шеи и дурманящим ароматом духов. Как давно я не видела ничего красивого!

Мы медленно спускались по винтовой лестнице. Грудной голос Элизабет напоминал пение виолончели. Она рассказывала о своем венском доме, об очаровании Вены. У меня же едва хватило сил, чтобы прошептать, что, едва увидев Вену полвека назад, влюбилась в город с первого взгляда.

– Это же замечательно! Вена стала еще красивее. Ты сама в этом убедишься, когда окажешься у меня. Я постараюсь восполнить все, чего ты была лишена здесь. Ты совсем обессилела, но я способна смотреть вглубь. Ты – слишком прекрасное создание, чтобы чахнуть среди замшелых развалин.

Элизабет торопливо оглянулась назад. Наверное, она опасалась, что Влад услышит наш разговор.

– Не волнуйтесь, он теперь слышит гораздо хуже, чем прежде, – усмехнулась я.

– Это я сразу поняла. На таком расстоянии ему нас не услышать, но предусмотрительность не помешает. Я восстановила капельку его прежнего могущества.

Остановившись, Элизабет повернула ко мне свою прекрасную головку. Несколько локонов, вздрогнув, переместились с плеч на ее полную перламутровую грудь.

– Теперь мы можем поговорить вполне откровенно. А знаешь ли ты, моя дорогая, что Влад почти приказал мне не восстанавливать твои силы?

Мои губы сердито скривились. Я плотно сжала их, но они все равно дрожали от гнева.

– Вы не представляете, насколько он жесток и бессердечен! А ведь я всегда относилась к нему только по-доброму и была послушной.

– Послушной, – язвительно повторила Элизабет и чуть не плюнула на пол.

– Да. А он лгал мне и до того заморил голодом, что я больше не могла охотиться самостоятельно. Я столько лет верила ему, думала, будто он искренне заботится и даже любит меня. Я с детства привыкла самозабвенно обожать "милого дядюшку", а он беззастенчиво пользовался моей доверчивостью и обманывал меня.

Элизабет внимательно слушала мои жалобы, и ее чувственные губы постепенно сжимались, вытягиваясь в тонкую линию. Я рассказала ей про "великодушие" Влада, когда он вызвался один идти на охоту и чем это закончилась для нас с Дуней. Всхлипнув, я замолчала, и Элизабет медленно произнесла:

– Так я и думала! Тупое средневековое бревно!

Вновь обняв меня за талию, Элизабет направилась дальше, в глубь мрачного коридора.

Как ни была я слаба, но ее слова вызвали у меня взрыв хохота. Я ловила ртом воздух, не в состоянии ответить, и продолжала хохотать. До сих пор про Влада говорили либо со страхом, либо с благоговейным почтением. Но чтобы назвать его "бревном"... Я просто наслаждалась дерзостью Элизабет.

– Вижу, тебя несколько удивило мое сравнение, – молвила она, чуть наморщив лоб. – Но сама посуди: разве я не права? На дворе тысяча восемьсот девяносто третий год, а Влад застрял в тысяча четыреста семьдесят шестом. Он обращается с женщинами, как с невольницами. Не удивлюсь, если у него до сих пор есть крепостные крестьяне.

Все еще смеясь, я покачала головой.

Нет. Крестьяне разбежались еще полвека назад, когда он нарушил договор...

Элизабет резко запрокинула голову и испытующе посмотрела на меня.

– Договор? Который он заключил с Владыкой Мрака? Так вот зачем он позвал меня сюда?

– Я не про его отношения с дьяволом, – возразила я, рукой показывая на дверь людской и давая Элизабет понять, что мы пришли. – Давным-давно Влад поклялся, что не будет обращать в вампиров членов своей семьи. Когда он нарушил клятву, крестьяне перепугались и решили, что точно так же он может нарушить свое обещание не трогать никого из жителей окрестной деревни... Почему вы смеетесь?

Прижав к груди руку с растопыренными пальцами, которые туго обтягивала шелковая перчатка, Элизабет принялась безудержно хохотать. Тряслась ее голова, тряслись золотистые кудри. Я смотрела на это странное веселье, и оно неприятно задевало меня. Что смешного нашла Элизабет в том, что я сказала? Видимо, она не представляла, каково остаться без слуг.