Князь вампиров - Калогридис Джинн

Глава 1

ПИСЬМО ВЛАДА ДРАКУЛЫ, ОТПРАВЛЕННОЕ ИЗ БИСТРИЦЫ В ВЕНУ И АДРЕСОВАННОЕ ЭЛИЗАБЕТ БАТОРИ^[3]

15 апреля 1893 года

Любезнейшая моя родственница!

Похоже, не одна сотня лет минула с того времени, когда мы в последний раз обменивались письмами друг с другом, а уж не виделись мы и того больше. За эти годы произошло много разных событий, всего и не упомнишь. Сейчас же я переживаю не самые лучшие времена. Мое положение столь незавидное, что кроме тебя – моей умной и трезвомыслящей родственницы,– мне некого позвать на помощь.

Так я могу рассчитывать на твой приезд, Елизавета (или тебе привычнее именоваться на немецкий манер – Элизабет)? К сожалению, мое нынешнее состояние не позволяет мне путешествовать, иначе я сам бы навестил тебя в Вене, избавив от превратностей дороги в наше захолустье. Обещаю, ты будешь надлежащим образом вознаграждена. Надеюсь, тебе доставит удовольствие знакомство с моей племянницей Жужанной и ее горничной Дуней, кои стали моими вечными спутницами. Помимо всего прочего, ты всегда можешь рассчитывать на те же внимание и признательность, какие я оказывал твоему дяде Штефану Батори, помогшему в незапамятные времена безвестному тогда Владу Дракуле отвоевать у супостатов законно принадлежавший ему валашский трон (знала бы ты, как храбро сражался Штефан!). Но сейчас я вновь вынужден уповать на милосердие и верность, свойственные вашему роду.

Приезжай безотлагательно, чем раньше, тем лучше. Любые гости, которых ты сумеешь привезти с собой, найдут у нас по-настоящему теплый и сердечный прием.

Твой благодарный слуга В.

Глава 2

ДНЕВНИК АБРАХАМА ВАН ХЕЛЬСИНГА

(Переведено с голландского)

2 мая 1893 года, вечером

Как тихо сейчас в нашем доме и как печально. Когда я вернулся с лекции, которую читал студентам прямо в больнице, молоденькая сиделка Катя еще не ушла. Я пообедал и поднялся наверх, чтобы немного "побеседовать" с Гердой. Ее состояние остается прежним, и нет никаких перемен к лучшему, но я продолжаю разговаривать с ней так, будто она меня понимает. Я рассказал ей о том, чем сегодня занимался в больнице, что нового у соседей. Я старался говорить веселым и непринужденным тоном, хотя с каждым днем это мне дается все с большим трудом. На моих глазах Герда превращается в скелет, обтянутый кожей. Боюсь, она умрет раньше, чем будет уничтожена Жужанна.

Я сижу у изголовья спящей мамы. Хорошо, что у меня есть возможность провести эту ночь рядом с нею, а то я всегда тревожусь, когда приходится отлучаться по вечерам (за Герду я не так волнуюсь, отметина на ее шее остается прежней, видимо, большего вреда причинить ей уже нельзя). Когда я отсутствую, за обеими женщинами присматривает Катя. Она приходила и этим вечером, поскольку у меня была еще одна лекция. Невзирая на юный возраст, Катя – добросовестная и рассудительная девушка, и в случае чего она не растеряется и сумеет оказать неотложную медицинскую помощь. Меня пугает другое. Мама все ближе и ближе к бездонной пропасти, в которой исчезают все окончившие свой жизненный путь. Я поклялся ей, что ее переход в мир иной не будет таить никаких опасностей. Я произносил эти слова, зная, что мамин мозг, источенный болезнью, вряд ли их воспримет. Но, я уверен, они прошли прямо к ней в душу. И я не позволю ни одному вампиру лишить мою маму достойной смерти.

Но до чего же тяжело видеть, как она угасает!

Сегодня она выглядит хуже. Ее волосы (когда-то золотистые, потом серебристые от седины) беспорядочной паутиной накрыли подушку. Изможденное, землистого цвета лицо перекошено от неутихающей боли.

Иногда я отказываюсь верить своим глазам – неужели это моя мама? Мама, которая поддерживала и утешала меня все эти трагические годы? С тех пор как не стало моего малыша Яна (подумать только, неужели сейчас сыну было бы двадцать два? Столько времени прошло, а рана в моей душе так и не заживает), а бедняжка Герда окончательно повредилась умом, мы с мамой особенно остро ощутили, насколько мы близки и нуждаемся друг в друге. Мы двое – это все, что осталось от нашей прежней семьи. Мама держалась мужественно и никогда не жаловалась, хотя мне нередко приходилось исчезать из дома на целые дни, но чаще – ночи, ибо я продолжал очищать мир от кровожадных порождений Влада и его "потомков". Отправляясь выполнять свой скорбный долг, я чувствовал себя виноватым, поскольку мама оставалась совсем одна. Но она понимала необходимость моих отлучек. Как еще мог бы я отомстить за гибель ее внука и за то, что случилось с моим отцом Аркадием – маминой первой и единственной любовью? Как еще я мог дать покой их душам и душам тех вампиров, чье существование я столь безжалостно обрывал?