Князь вампиров - Калогридис Джинн

"Когда мы с тобой уедем отсюда..."

Будь у меня сердце смертной женщины, оно немедленно бы забилось, как сумасшедшее, от этих слов. Сама мысль о том, что я буду жить рядом с этим удивительным созданием – щедрым и заботливым, наполнила меня трепетом предвкушения. Неужели я не ослышалась? Неужели Элизабет действительно предложила мне убежать от Влада и жить в ее венском доме?

Возможно ли такое? Я привыкла считать, что мои судьба и сила напрямую зависят от "бесценного дядюшки", от его судьбы и могущества, и что если погибнет он, мне тоже не жить. Во всяком случае так мне всегда говорил Влад, и я верила ему. Неужели он лгал? Неужели он намеренно обрекал меня на страдания в этой постылой глуши?

Мне было легче легкого разозлиться на Влада и ухватиться за спасительную мысль: да, он мне намеренно лгал. А вдруг не лгал? Эту мысль я сразу же прогнала. Так ли это важно теперь? О, суметь бы только вырваться из-под его влияния, бесстрашно выпорхнуть из этого мрачного замка и отправиться с удивительной бессмертной волшебницей Элизабет навстречу удовольствиям жизни, ждущим меня в больших европейских городах...

– Иначе говоря, я не обязана оставаться подле него? – не могла не уточнить я. – Но Влад утверждал, что мое существование возможно только до тех пор, пока он сохраняет свои силы. Неужели это...

– Ты хочешь знать, правда ли это? – решительно и сердито перебила меня Элизабет. – Не верь ничему, что он тебе говорил! На свете нет никакого дьявола, зато есть король лжи, и зовут его Влад. Дорогая моя, я знаю это чудовище почти триста лет. Я знаю его своекорыстные помыслы. Он сделал тебя подобной себе не потому, что пожалел свою несчастную увечную племянницу, и не потому, что воспылал к тебе любовью. Нет, ты слепо обожала его тогда, а это льстило его мужскому тщеславию. И если он твердит тебе, что его гибель повлечет за собой и твою, то цель его вполне ясна – поработить тебя с помощью твоей же верности ему.

Ее речь повергла меня в замешательство, а потом я горько разрыдалась. Да, будучи смертной женщиной, я слепо поклонялась ему, и отзвуки девичьего обожания до сих пор сохранялись где-то в глубинах моей души. Неужели тогда им двигала не любовь ко мне, а холодный корыстный расчет?

– Милое мое дитя, не лей напрасных слез по своей привязанности к Владу.

Опустившись на колени, Элизабет стянула и небрежно швырнула на пол зелено-голубые перчатки. Потом она протянула руки и сжала мои ладони в своих. От ее кожи, более нежной и мягкой, чем у ребенка, исходила столь мощная волна тепла, что можно было подумать, будто она долго стояла возле пылающего очага. Почувствовав ее прикосновение, я невольно громко вздохнула.

– К тебе вернется твоя былая красота. Возможно, ты станешь еще прекраснее и больше не будешь зависеть от Влада.

Элизабет все ниже склонялась надо мной, пока весь мир не превратился в сплошной блеск ее сапфировых лучистых глаз.

"Сверкают, как бриллианты, и такие же холодные", – подумала я и вздрогнула от необъяснимого страха.

– Что вы сделаете со мною? – услышала я свой испуганный голос.

– Поцелую, – прошептала она, наклонившись так низко, что ее сладостное дыхание согрело мои щеки. – Всего один поцелуй.

Элизабет придвинулась еще ближе, и наконец ее мягкие губы слились с моими.

Какими словами мне описать то, что началось потом? Да и можно ли рассказать о бесконечном блаженстве тем, кто никогда его не испытывал?

Я помню ночь своего преображения, когда Влад ушел, оставив меня умирать. Помню необычайно яркие чувственные ощущения, помню ликование, охватившее меня, помню, какими неожиданно острыми стали мое зрение и слух, как мой нос начал ловить далекие запахи. Все последующие годы я хранила память о той ночи. Мне казалось, что больше никогда уже я не испытаю ничего подобного. Так думала я до поцелуя Элизабет!

Я погрузилась в водоворот несказанного блаженства, точнее, оно целиком поглотило меня. Окружающий мир перестал существовать. Все куда-то исчезло: мрачная людская, убогая кровать, Элизабет. Время тоже исчезло. Остался лишь океан непередаваемого наслаждения, окутанный тьмой. Я, Жужанна, утратила свою индивидуальность и растворилась в вечности.

Будь у меня выбор, я осталась бы там навсегда, ибо перед этим всеохватным, не поддающимся никаким описаниям блаженством даже бессмертие казалось чем-то обыденным и заурядным. Однако вскоре я почувствовала, что вернулась в свое тело и лежу на жестком соломенном тюфяке, покрытом пыльным и грязным одеялом. Над собой я увидела радостно улыбающиеся глаза Элизабет.