Я надену полночь - Пратчетт Терри

Ты так шибко работаешь и все такое.

Тиффани рыкнула, но про себя. В слух она ответила:

— Как мило с ее стороны. Вокруг всегда так много дел. Уверена, кельда знает. Что бы ты ни делала, дел не убывает. И этому нет конца. Но не о чем беспокоиться. Со мной все в порядке. И, пожалуйста, не выводи Горация снова в свет, ты же знаешь — он очень впечатлительный.

— Ну, если на то пошло, на тряпке в вирьху намалевано, что все это устроение для людёв, а мы не просто люди, мы — их суе-вера! С верой — то не поспоришь! Акромя того, хочу я выразить мое почтение козырю без портов. Не сумлеваюсь, он — классный мальца великучий пацан, — Роб сделал паузу и тихо добавил. — Так я могу сказануть ей, что ты в поряде, айе?

В его голосе очевидно были слышны нотки нервозности, словно он и был бы рад сказать больше, но был уверен, что услышанное ей не понравится.

— Роб Всякограб, мне будет очень приятно, если ты это сделаешь, — ответила Тиффани, — потому что, как я могу судить, прямо сейчас мне предстоит оказать помощь куче народа.

Роб Всякограб внезапно показался кем — то, кому поручили исполнить неблагодарную работу, и отчаянно выпалил слова, которые ему повторяла его жена:

— Кельда говорит, в море больше рыбы, хозяйка!

Тиффани мгновение замерла неподвижно, а потом, не глядя на Роба, произнесла:

— Передай кельде мою благодарность за совет на счет рыбалки. Если не возражаешь, Роб, у меня есть дела. Поблагодари кельду.

К этому времени большая часть толпы уже спустилась с холма чтобы поглазеть, спасти или попытаться оказать первую помощь стонущим погонщикам сыров. Для посторонних это конечно было еще одним представлением: не часто увидишь подходящую кучу малу, состоящую из людей и сыра. И — кто знает? — там могут оказаться действительно интересные травмы.

Тиффани, обрадованной тем, что наконец — то для нее нашлась работа, не пришлось прикладывать усилий, чтобы подойти к месту происшествия. Остроконечная черная шляпа прокладывала путь через толпу быстрее, чем святой через бушующее море. Она растолкала счастливых зевак, пихнув пару-тройку из зазевавшихся посильнее. Как оказалось, на самом деле список жертв оказался не столь уж большим: одна сломанная рука, одно запястье, одна нога и необычно большое число синяков, порезов и потертостей, вызванных скольжением по склону — трава не всегда дружелюбна. Несколько юношей действительно пострадали, но благодаря особенностям своих травм, они в решительной форме отвергли возможность их обсуждения с леди, за что им отдельное спасибо. Тем не менее, она посоветовала им по прибытии домой прикладывать холодные компрессы на пораженные места, и проводила неуверенно ковыляющих бедолаг взглядом.

Что ж, она отлично со всем справилась, не так ли? Она использовала свои способности перед глазеющей толпой зевак, и, судя по тому, что она услышала от одного старика и женщины, все сделала просто отлично. Может ей показалось, но один или два человека даже смутились, когда старичок с длинной бородой сказал с улыбкой: «У девчонки, умеющей сложить вместе сломанные кости, не будет проблем с поисками мужа». Но представление закончилось, и люди потихоньку начали подниматься обратно в гору… и тут прибыла карета, и что еще хуже — она остановилась.

На ее борту красовался герб семейства барона. Из нее вышел молодой человек. Приятный на свой лад, но в равной степени ведущий себя так скованно, что его можно было использовать вместо гладильной доски. Это был Роланд. Не успел он и шагу ступить, как из кареты раздался очень недовольный голос, сказавший, что тот должен был дождаться, пока форейтор откроет ему дверь, и что он должен поторопиться, потому что они не собираются здесь торчать весь день.

Молодой человек поспешил к толпе и все стали прихорашиваться, поскольку, в конце — концов, он был сыном Барона, который владел большей частью Мела и ему принадлежали почти все дома в округе, и хотя он был приличным мальчуганом, немножко вежливости в общении с его семейством не помешает…

— Что произошло? Все в порядке? — спросил он.

Жизнь на Меле была приятной, и взаимоотношения между господином и слугами основывались на взаимоуважении, и тем не менее, фермеры унаследовали идею, что слишком болтать с сильными мира сего не очень мудро, особенно если сболтнешь чего-нибудь лишнее. В конце — концов, камера пыток никуда не исчезла из подвала замка, хотя ею и не пользовались несколько сот лет… но лучше будет постоять в сторонке, в безопасности и позволить вести разговоры ведьме. Если у нее будут проблемы, она всегда сможет улететь.