Золотой эшелон - Буковский Владимир

Он споил ведро водки лаборантам института археологии и обзавелся коллекцией почтенных головешек с возрастом от X века до Рождества Христова и до наших дней. Он сжег в печке свою написанную, но не защищенную еще диссертацию о сварке взрывом. Переселился к обрадованному до изумления свекру в подмосковную деревню Храпово, к тому времени почти обезлюдевшую. И взялся за дело.

Через три месяца коллекция американского миллиардера Харальда Пламмера пополнилась великолепно сохранившейся греческой статуэткой-светильником эпохи великих мастеров. Деньги Санек и Петрович честно поделили пополам. За пару лет к Петровичу в деревне прибилось еще несколько специалистов. Он привечал всех, умеющих что-то делать своими руками. Поладить с колхозными властями было легко: им вечно требовался ремонт техники. Потом, когда уже непонятно стало, какая где власть, — поселок продолжал процветать. Умельцы делали все, чего требовал черный рынок, — от икон до сварочных аппаратов. Только наручники и прочую дрянь Петрович наотрез отказывался производить.

Коровник, приспособленный под литейный и кузнечный цеха, выглядел заброшенной развалюхой. Это было золотое правило поселка: не вводить в соблазн возможных грабителей. Но внутри торцевой дубовый пол в желтом свете натриевых ламп будто и не топтан был представителями каких угодно властей. В цеху красовалась новенькая машина центробежного литья фирмы «VIGOR». Ее Петрович по Санькову посредничеству выменял у посла Марокко на египетский ларец времен фараонов XIV династии.

Бронза была уже доведена до нужного градуса. Как толпа на площади, почему-то подумал Петрович и вытащил из сейфа банку с наклейкой «XV век». С полчайной ложки черной пыли он осторожно пересыпал в фарфоровую чашечку приспособления, напоминающего турецкий кальян. Одну из трубок «кальяна» он вставил в литник формы и, сплюнув через левое плечо, вдул пыль.

— Ну, Леха, мерь температуру! Порядок? Льем!

Жидкая бронза, хлопнувши, перелилась в фарфоровую ванну, и Петрович тут же включил рубильник. Центрифуга взвыла, как сирена, и бронза шарахнулась в укромные закоулочки.

Петрович уже закуривал вторую сигарету, когда Леха, отстегнув защелки кожуха, вынул форму. Коническое отверстие литника было наполовину пустое, и Леха заулыбался. Заливка явно удалась. Петрович даже не стал смотреть на форму.

— Порядок, Леха, кидай ее в щелочь, а завтра с утра начинай чеканить.

Выйдя из коровника, он сразу же увидел две машины: Саньковы «жигули» и огромный военный тягач с цистерной. Санек уже ожидал его в доме, сидя на полированной колодине из разбитого молнией дуба.

— Привет, умелец!

— Здорово, деляга!

Это было их обычное приветствие. Санек заверил Марью, что она все хорошеет, осведомился про Леху и остальных четверых, достал гостинцы: шведские витамины для детей. Марья, прихватив визжащую четверку, уплыла готовить чай. Мужчины остались беседовать.

— Я тут тебе, Петрович, солярочки привез пять тонн, как обещал.

— Благодарствую.

— Еще нужно? Не проблема, поверь.

— Да еще столько бы не помешало. Производство у меня энергоемкое, сам знаешь.

— Бу сделано. Дело у меня к тебе, Петрович. Даже два.

Санек поднял с пола длинную деревянную коробку, поколдовал над замками и распахнул. Петрович бережно размотал яичного цвета замшу, и две кривые булатные сабли, казалось, приподнялись из ящика, как змеи. Петрович присвистнул:

— Сколько лет мечтал в руках подержать! Разве ж через стекло почувствуешь! Видать, в Москве совсем уж дела хреновые, раз до Оружейной палаты добрались.

— Там сейчас не до сабель.

— А до чего, хочу я знать! — завелся Петрович. — Помнишь, ты мне год назад начал кольчуги заказывать — ведь не антик какой-нибудь, а для наших лбов, чтоб сейчас носить! Это что же — без кольчуги по улице не пройдешь?

— По улице-то пройдешь, — усмехнулся Санек. — Это для тех, кто на площадь выходит. Лопатами ведь разгоняют!

Тут вошла Марья с чаем, и Санек стал восхищаться пирожками.

— Спасибо, жинка, — улыбнулся Петрович.

— Поди скажи Лехе, чтоб с соляркой разобрался, бензовоз во дворе стоит. А после пусть приходит.

Санек добавил в чай меду, прихлебнул и блаженно откинулся. Из внутреннего кармана куртки он достал кожаный мешочек, а из него сыпанул на стол горсть красных матовых камешков.

— Это на рукоятки. Необработанные. Шесть копий с каждой просят, и чем скорее, чем лучше. За сколько успеешь?