История любви леди Элизабет - Макнот Джудит

– Как я понимаю, в этом году дела у тебя шли хорошо?

Подняв голову, Ян ответил, слегка улыбнувшись:

– Не так хорошо, как я ожидал, но достаточно хорошо.

– Твои игры не полностью окупились?

– Не все.

Элизабет застыла на мгновение, затем взяла тарелку и начала вытирать ее, она не могла не обратить внимания на то, что услышала. Два года назад Ян сказал ей, что если у него дела пойдут хорошо, то сможет обеспечить ее. Очевидно, этого не случилось, чем и объясняется то, что он живет здесь. Ее сердце наполнилось сочувствием, она подумала, что его великие планы оказались бесплодными. С другой стороны, он живет не так уж плохо, как ему кажется, решила Элизабет, думая о девственной красоте окружающих холмов и уютном доме с большими окнами, из которых видна долина.

Даже с трудом этот дом нельзя было вообразить Хейвенхерстом, но в нем было свое первозданное великолепие. И еще он не требовал целого состояния для оплаты своего содержания и слуг, как Хейвенхерст, что было огромным преимуществом. Она не владела Хейвенхерстом, нет; он владел ею. Этот же красивый небольшой дом, с необычной соломенной кровлей и несколькими просторными комнатами, был прекрасен в этом отношении. Он давал кров и тепло, не требуя, чтобы тот, кто жил в нем, лежал по ночам без сна, обеспокоенный тем, что известь осыпается с камней, и сколько надо заплатить за починку одиннадцати печных труб.

Очевидно, Ян не понимал, как сильно ему повезло, иначе не тратил бы время в клубах для джентльменов, или других местах, где играл, в надежде выиграть состояние. Ему надо бы оставаться здесь, в этом суровом прекрасном месте, где он чувствовал себя так свободно, которому он принадлежал… Элизабет так погрузилась в эти размышления, что ей не приходило в голову, что она почти желает жить здесь.

Когда все было вытерто и поставлено на место, Элизабет решила подняться наверх. За ужином она узнала, что Ян давно не виделся с дядей, и чувствовала, что следует оставить их одних, чтобы они могли поговорить наедине.

Повесив на крючок полотенце, Элизабет развязала импровизированный передник и пошла сказать мужчинам спокойной ночи. Священник улыбнулся и пожелал ей приятных сновидений. Ян поднял голову и рассеянно сказал:

– Спокойной ночи.

Элизабет ушла наверх, а Дункан смотрел на племянника, погруженного в чтение, и вспоминал уроки в своем доме, которые давал Яну, когда тот был мальчиком. Как и отец Яна, Дункан был умен и имел университетское образование. К тому времени, когда Яну исполнилось тринадцать, тот уже прочитал и изучил все университетские учебники и искал ответы на новые вопросы. Его жажда знаний была неутомима, а ум настолько незауряден, что оба – и Дункан, и отец Яна – испытывали немалый страх. Без пера и бумаги Ян в уме мог вычислить сложные математические условные вероятности, и решить уравнения, находя ответ раньше, чем Дункан успевал найти метод решения.

Среди прочих вещей эти редкие математические способности Яна дали возможность накопить состояние, играя; он мог вычислить шансы «за» и «против» в отдельной карточной партии и в одном повороте колеса рулетки, с потрясающей точностью – что когда-то священник объявил абсолютно пустой тратой Богом данных гениальных способностей. В Яне сочетались спокойная надменность его благородных британских предков и горячий темперамент и гордое упрямство предшествующих поколений шотландцев, и это сочетание создало выдающегося человека, который сам принимал решения и никому не позволял сбить себя с пути, когда решение было принято. А почему он должен позволять, думал священник с неприятным предчувствием обреченности, когда размышлял над тем, что ему было необходимо обсудить с племянником. Суждения Яна во многом были почти безошибочны и в то же время человечны, и он полагался на них охотнее, чем на чье-то еще мнение.

Только в одном его суждение не было безупречным, как считал Дункан, и это в том, что касалось его английского деда. Только упоминание имени герцога Стэнхоупа приводило Яна в ярость, и хотя Дункан хотел обсудить этот старый вопрос еще раз, он не решался начать разговор на эту щекотливую тему. Несмотря на глубокую привязанность и уважение, которые Ян питал к священнику, Дункан знал: племянник обладал почти пугающей способностью отвернуться от того, кто заходил слишком далеко, или от того, что слишком глубоко ранило его.

Воспоминание о том дне, когда девятнадцатилетний Ян вернулся из своего первого путешествия, заставило священника нахмуриться от незабытой боли и чувства своей беспомощности. Родители Яна взяли с собой его сестру и, сгорая от нетерпения скорее увидеться с ним, поехали в Хернлох, чтобы встретить корабль и сделать сыну сюрприз.