История любви леди Элизабет - Макнот Джудит

Элизабет заметила восхищение в его улыбке и слегка улыбнулась в ответ.

– В Хейвенхерсте я покупаю всю провизию и веду книги, так как у нас нет управляющего. Как я уже говорила, я научилась торговаться.

Улыбка исчезла с лица Яна, когда он представил кредиторов, которые обрушились на нее после исчезновения брата, и какую храбрость пришлось ей проявить, чтобы не дать им растащить по камешку ее дом. Отчаяние заставило Элизабет научиться торговаться.

Глава 23

В отсутствие Яна и Элизабет Дункану с огромным трудом удавалось поддерживать в гостиной приятную беседу, но даже его многолетний жизненный опыт общения с людьми, переживающими душевные муки, не смог помочь ему, потому что каждый в этой комнате, казалось, испытывал муки, вызванные разными чувствами. Леди Александра была обеспокоена и взволнована; противный дядя Элизабет был холоден и зол; герцогиня и мисс Трокмортон-Джоунс явно получали удовольствие от того трудного положения, в которое, очевидно, попал Ян со своим необычным сватовством.

Со вздохом облегчения Дункан прервал свои рассуждения о вероятности раннего снегопада и взглянул на Элизабет и Яна, вошедших в комнату. Ему стало еще легче, когда он встретился глазами с племянником и увидел в них теплоту и чуточку веселой насмешливости.

– Мы с Элизабет пришли к соглашению, – без всякого вступления объявил Ян собравшимся в комнате. – Она считает, и совершенно справедливо, что она, и только она, имеет право выдавать себя замуж. Поэтому у нее есть… э… определенные условия, которые должны быть включены в брачный контракт. Дункан, не будешь ли так добр, чтобы записать ее условия?

Брови Дункана полезли вверх, но он поспешно встал и подошел к столу.

Ян повернулся к Джулиусу и холодно спросил:

– У вас есть при себе экземпляр брачного контракта?

– Конечно, – сказал дядя, покраснев от гнева. – У меня он есть, но вы не измените в нем ни одного слова, и я не верну ни одного шиллинга. – Обратившись к Элизабет, продолжал: – Он заплатил за тебя целое состояние, высокомерная ты девчонка…

Свирепый голос Яна прозвучал как удар хлыста:

– Вон отсюда!

– Вон? – злобно повторил Джулиус. – Это мой дом. Вы не купили его вместе с ней.

Не глядя на Элизабет, Ян резко спросил ее:

– Ты хочешь его?

Хотя Джулиус все еще не осознал глубину гнева, охватившего Яна, Элизабет увидела, как сдерживаемая ярость исходила из всей его сильной фигуры, и мурашки страха пробежали у нее по спине.

– Я… я хочу чего?

– Этот дом.

Элизабет не знала, что она должна ему сказать и в каком он находится настроении, и страшно боялась сказать не то, что нужно.

Голос Люсинды заставил всех, кроме Яна, посмотреть на нее, когда она с холодным вызовом взглянула на Торнтона.

– Да, – сказала Люсинда, – она хочет.

Ян, воспринявший ее слова как поддержку Элизабет, все еще не спускал пронзительного взгляда с Джулиуса.

– Вы встретитесь с моим банкиром утром, – грозно сказал он. – А теперь убирайтесь!

Наконец, кажется, Джулиус понял, что его жизни угрожала нешуточная опасность, и он, схватив шляпу, направился к двери.

Медленно и с нарочитой угрозой Ян повернулся и посмотрел на него, и то, что Джулиус увидел в его стальном взгляде, заставило мистера Камерона уйти, не обсуждая вопрос о цене.

– Я думаю, – неуверенно сказала Элизабет, когда передняя дверь с грохотом захлопнулась за ним, – нам следует подкрепиться.

– Прекрасная мысль, моя дорогая, – поддержал священник.

По зову Элизабет появился Бентнер и, свирепо взглянув на Яна, посмотрел на свою хозяйку с чувством необычайной симпатии, затем пошел за подносом с напитками и едой.

– Ну, вот, – сказал Дункан, удовлетворенно потирая руки, – я должен был записать некоторые… э… новые условия брачного договора.

Следующие двадцать минут Элизабет требовала уступок, Ян уступал, Дункан записывал, а вдовствующая герцогиня и Люсинда слушали, плохо скрывая свое ликование. За все это время Ян поставил только одно условие, да и то только потому, что к этому его принудило чистое чувство противоречия, потому что все наслаждались затруднительным положением, в которое он попал. Ян сделал оговорку, что ни одна из предоставляемых Элизабет свобод не вызовет сплетен, будто она наставляет ему рога.

Герцогиня и мисс Трокмортон-Джоунс нахмурились от того, что подобные слова упоминаются в их присутствии, но Элизабет согласилась, величественно наклонив золотоволосую голову, и вежливо сказала Дункану: