Озорница - Медейрос Тереза

За спиной Джастина один из сестриных мужей издал звук, похожий на стон, а герцог прикрыл глаза и начал мысленно считать: «Раз, два, три…»

— Во второй раз, сэр… — продолжал страж порядка.

Джастин открыл глаза.

В разговор вмешался второй полицейский.

— Ты имеешь в виду слона, Кларенс, — подсказал он.

— Вы хотите сказать, что она провела слона по магазину, где торгуют хрусталем? — осведомился Джастин.

— Нет, нет, что вы, сэр! Молодая леди открыла загон, и слон отправился гулять по зоопарку.

Джастин нахмурился. «Хорошо бы держать Эмили в загоне или еще лучше — в клетке и заодно приковать ее цепью. Скажем, к моей кровати», — промелькнуло у него в голове.

Под его суровым взглядом радостная улыбка девушки несколько увяла.

— Я просто хотела накормить его орешками, но никак не могла добраться до хобота, — дополнила Эмили полицейский протокол.

— Никогда не думал, что старые толстые няньки способны передвигаться с такой быстротой, — ухмыльнулся второй полицейский. — Детские коляски только что в воздух не взлетали.

Его коллега смущенно потер шею и, кажется, покраснел.

— Ну, а в последний раз, сэр, нас, конечно, более всего обеспокоило здоровье молодой леди. В это время года купаться в пруду в Гайд-парке, сами понимаете, холодно, особенно если учесть, что без… — Полицейский запнулся, осознав вдруг, что ему внимает большая аудитория, включая дам, и завершил повествование шепотом на ухо герцогу.

Джастин внимательно оглядел Эмили с головы до пят и тут заметил, что волосы у нее влажные, а белоснежное платье — тот самый вариант для подростка, который он сам выбрал, дабы зря не пялиться, — прилипло к телу и сквозь мокрую ткань просвечивает грудь. Губы девушки сложились в извиняющуюся улыбку.

Герцог шагнул вперед, еще раз — с лица Эмили исчезла улыбка.

— Что ты собираешься делать? — испуганно спросила она.

— Собираюсь тебя убить, — ответил Джастин с милой улыбкой.

— О боже! — воскликнул Герберт.

Лили прижала ко рту надушенный носовой платок, чтобы не закричать. Полицейские обменялись тревожным взглядом. Ходят слухи, что молодой герцог совсем одичал, и кто знает, что ему может прийти в голову.

Грозно зарычал бульдог, но Джастин так посмотрел на него, что пес прикрыл морду лапами и жалобно заскулил.

— Дай поводок! — скомандовал Пенфелду хозяин.

— Зачем, сэр?

— Сейчас я ее задушу.

— Слушаюсь, сэр. Отличная идея. Одну минуту, сэр, — откликнулся верный слуга и принялся развязывать узел на ошейнике пса.

— Пенфелд, как ты можешь? — жалобно воскликнула Эмили и пустилась наутек, не ожидая, пока герцог приведет угрозу в исполнение.

Он бросился за ней, злорадно усмехаясь, подобный ангелу мести.

— Нельзя допустить, чтобы полиция, проделав столь долгий путь, вернулась восвояси с пустыми руками, — приговаривал на бегу Джастин. — Теперь они смогут забрать с собою меня. Подумай только, каким приятным и мирным местом покажется тюрьма после того, как я пробыл с тобой целый день. Я смогу отлично провести время в компании воров, насильников и убийц. В сравнении с тобой это на редкость приятные люди.

— И очень глупо, — отвечала Эмили дрожащим голосом. — Нельзя убивать меня в присутствии толпы свидетелей.

Джастин настиг беглянку возле дуба, взял за шею и ощутил, как часто бьется пульс под его пальцами.

— Чем они могут помешать? Наоборот, помогут. Выступят в палате лордов и засвидетельствуют, что ты спровоцировала меня на насилие. Уверен, что меня не повесят, а скорее наградят медалью за гражданскую доблесть.

Эмили дрожала всем телом, и ее дрожь передавалась Джастину. «Что с ней происходит? — думал он. — От холода дрожит или от страха? Или это реакция на жар моего тела?» В глазах девушки промелькнуло нечто вроде торжества, кончиком языка она облизнула губы, будто дразнила и манила, прозвучал хрипловатый шепот, предназначенный только для его ушей:

— Чего ты на самом деле хочешь, Джастин? Задушить меня… или поцеловать?

О да, именно этого он и хотел, слиться с ней в долгом поцелуе, добраться до зубов и снять ухмылку с ее лица. Еще подмывало взять ее на руки, отнести в спальню и запереть дверь навеки. Джастин испытывал страстное желание сорвать с негодницы мокрую одежду и согреть ее своим жарким телом. А потом можно и убить.

Мысли путались, но одно было предельно ясно: чертова девка опять добилась своего. Достаточно было взмаха пушистых ресниц, чтобы от былой сдержанности и покоя не осталось и следа. Сейчас Джастин жил полнокровной жизнью, возможно, впервые с той злосчастной ночи, когда хоронили Дэвида.