Озорница - Медейрос Тереза

Значит, можно выбраться незамеченной и помчаться к пляжу; хотя нет, так дело не пойдет. Нельзя уподобиться перепуганной курице, бежать, спасаясь в объятиях Джастина. Нет, Эмили Скарборо поступит иначе, обойдется без чужой помощи, сама возьмет в плен банду мародеров и всем докажет, что способна постоять за себя. Потом никто не сможет возразить, если она пожелает гулять, где ей заблагорассудится.

Эта мысль ей очень понравилась. Эмили вылезла в окно, спряталась за кустом, неловко приладила ружье на сгибе руки и осторожно выглянула. Дикари сгрудились перед дверью, оживленно переговариваясь на своем мелодичном языке. Тот, кто угрожал ей палицей, смешался с толпой. Все были чем-то вооружены, кроме двоих — эти держали за ручки большой медный котел. Эмили зло фыркнула. «Самоуверенные твари! — подумала она. — Что затеяли? Решили приготовить из меня обед у порога моего дома!»

Палец непроизвольно нащупал спусковой крючок, но, прежде чем Эмили успела перейти к решительным действиям, ее внимание привлек рослый воин с длинными серьгами, вступивший в жаркий спор со стариком, шапка седых волос которого резко контрастировала с темно-зелеными полосами, изукрасившими морщинистую кожу. Мускулистый людоед сделал жест, означавший, что стоять дальше перед дверью не имеет никакого смысла, обменялся парой фраз со стариком. Тот вроде согласился, обнажив в улыбке желтые зубы, но не подобострастно, а в знак уважения, и вся шайка потянулась вниз по склону холма. Тогда из кустов выскочила Эмили, воинственно размахивая ружьем, зацепилась ногой за пень и замерла.

До глубины души пораженные маори молча наблюдали за девушкой. При виде ружья они начали заметно нервничать.

— Не двигаться! — приказала Эмили. — Еще шаг, и буду стрелять.

Сказать легче, чем сделать. Эмили не имела ни малейшего представления о том, что значит «стрелять», но по крайней мере знала, что приклад нужно приставить к плечу и направить дуло на противника. Судя по реакции дикарей, пока что она все делала правильно, и ружье вселяло больше ужаса, чем половая щетка.

Однако рослый туземец повел себя очень странно, скрестил руки на груди и презрительно посмотрел на девушку, гневно раздувая ноздри. Старик положил руку на плечо молодого воина, как бы призывая его успокоиться, и быстро заговорил, оживленно жестикулируя. Медный котел, выпущенный из рук, грузно осел на песок, одни дикари в страхе прикрыли ладонями глаза, издавая при этом странный свист сквозь зубы, другие безумно вращали белками глаз.

Глядя на них, Эмили с трудом удержалась от смеха, но настроение резко испортилось, когда старик приставил к черепу растопыренные пальцы и принялся шевелить ими, будто дразнил Эмили, демонстрируя ее прическу. Рослый воин с угрожающим видом сделал шаг вперед, и девушка направила на него ружье.

— Стоять, пожиратели плоти! Не дам себя сожрать! Не двигаться! Ложись!

Скорее всего далеко не все понимали по-английски, но ружье было красноречивее любых слов, и дикари повалились на песок. Последним повиновался рослый воин, но неохотно и с рычанием, от которого у Эмили встали дыбом волосы на затылке.

На поляне воцарилась тишина, нарушаемая стрекотом кузнечика. Эмили закусила губу, не зная, что предпринять. Шайка мародеров захвачена в плен. Ну и что? Что дальше? Она посмотрела на небо, прикидывая, сколько времени осталось до возвращения Джастина. Получалось, еще не скоро. Хорошо бы, конечно, пальнуть в воздух, подать сигнал, но неизвестно, заряжено ли ружье, впопыхах забыла проверить. Если нажать на курок, а вместо выстрела прозвучит сухой щелчок, дикари все поймут, и обед им обеспечен.

Оставался единственный метод, который наверняка привлечет внимание Джастина. Эмили поставила ногу на спину поверженного рослого воина, игнорируя его недовольное ворчанье, приняла позу охотника, успешно завершившего сафари в дебрях Африки, подняла голову и издала жуткий крик, вложив в него всю душу.

7

Над изумрудными холмами пронесся душераздирающий вопль. От неожиданности Джастин вздрогнул и выронил мотыгу, больно ударившую деревянной ручкой по ногам, но боли почти не почувствовал, поднял голову и насторожился.

— Боже мой, сэр. Какое исчадие ада могло издать подобный крик?..

Прежде чем Пенфелд успел закончить свою мысль, Джастин уже ломился сквозь заросли, и его путь можно было проследить по треску сломанных веток. Он не смог бы объяснить, почему сразу решил, что так могла кричать только Эмили. Разве что распознал бы ее голос среди тысяч других. Не разбирая дороги, Джастин мчался вперед, не обращая внимания на цепкие ветки и колючки, и думал лишь о том, что за время его отсутствия с девушкой могло произойти нечто страшное. В памяти всплыла жуткая картина из прошлого, когда он так же летел к берегу моря, сжимая в руке окровавленный пиджак Ники, но прибыл на место слишком поздно.