Пленница - Джойс Бренда

— Джебаль, — выдавила она, смущенно улыбаясь. Ее глаза невольно скользнули к одежде. — Ты искал меня?

— Да, искал.

— Я бы хотела прежде одеться, — нервно сказала она.

— Я бы предпочел, чтобы ты оставалась так, как есть, — с некоторым разочарованием возразил он.

Она испуганно взглянула на него.

— Это правда, — спросил Джебаль, — что не было никакого покойного супруга? Насколько мне известно, в Гибралтаре никогда не слыхали про английского дипломата Торнтона!

Краска мигом сбежала с ее лица.

— Это правда, — хрипло откликнулась Алекс. — Торнтону не пришлось служить в Гибралтаре.

— Каково твое настоящее имя, Зохара? — холодно осведомился он. Однако ярости уже не было. На ее место пришло неукротимое желание.

— Мое настоящее имя — Александра Торнтон!

— У тебя был муж?

— Нет. — Она отважно смотрела Джебалю в глаза.

Он едва не ударил ее. Все застлала алая пелена. Он готов был избить ее, взять прямо здесь, в бассейне, разорвать на части…

— Ты солгала!

— У меня был мужчина. Я любила его. Я думала, мы поженимся. Он так обещал. И я отдалась ему. А потом… — На глазах у бедняжки выступили слезы. — … Он бросил меня, Джебаль. Взял и бросил.

— Кто?

— Его звали Тодд. Тодд Уитман.

— Американец?

— Да.

Джебаль не спускал с нее глаз. Судя по всему, Зохара не врала.

— Ты сказала мне правду?

Она кивнула, ослепив его сиянием прекрасных глаз.

— Мы дружили с Тоддом еще с детства. И я влюбилась в него в пять лет. Мы вместе учились в школе. И еще подростками объяснились друг другу в любви. Даже наши семьи были уверены, что в один прекрасный день мы поженимся.

Джебаль верил Алекс. Он видел, что за чувства светились в ее глазах — едва заметная, умиравшая любовь и в гораздо большей степени — горе, сожаление о прошлом, боль и обида от старой раны.

— А он лишил тебя целомудрия и бросил.

— Он полюбил другую, — еле слышно прошептала она.

— Мне очень жалко тебя, — неловко произнес Джебаль.

— Могу я теперь одеться?

Принцу стало стыдно за свою жестокую выходку. Он протянул ей легкую рубашку. Снова зардевшись, она вскочила, выхватила одежду у него из рук и натянула на себя.

Однако Джебаль успел увидеть более чем достаточно. Еще ни разу в жизни он не обладал столь изумительно сложенной женщиной.

— Почему ты сразу не сказала мне правду?

Она посмотрела на него и тут же отвела взгляд.

— Потому что я отдалась мужчине, не являясь его женой, а в моей стране это считается смертным грехом.

— Здесь тоже. Но я понимаю тебя. — Он погладил ее по плечу и почувствовал, что бедняжку бьет крупная дрожь. А еще ему бросилось в глаза, что тонкая рубашка прилипла к мокрому телу, стали видны и пышные груди, и сильный плоский живот, и даже завитки волос на лобке. — Я хочу задать тебе еще один вопрос.

Она кивнула.

— Зачем ты отправилась в Гибралтар?

— Я бежала от самой себя. Тодд выставил меня круглой дурой. Мне стало безразлично, где я живу, да и живу ли вообще. И я поднялась на борт первого попавшегося корабля. Окажись я в тот момент в другом конце города, это мог бы стать первый попавшийся поезд. Судьбе угодно было, чтобы я попала сюда.

В мыслях у Джебаля мелькнуло, что Зу заслуживает наказания за попытку поссорить его с Зохарой. Первая жена позволяла себе вмешиваться чересчур часто и зашла слишком далеко. Ему надоели ее выходки.

— Вот теперь мне действительно все ясно, — нежно сказал принц, привлек Алекс к себе и заключил в объятия. Она испуганно взглянула на него.

— Не надо бояться, — прошептал он, гладя ее по спине. — В конце концов ты уже не девочка, и мы слишком долго ждали.

Его ладони скользнули ниже, и он прижался к ней, подхватив под округлые тугие ягодицы. Она ахнула, почувствовав его давно возбудившуюся, затвердевшую плоть.

— Здесь? Сейчас?

— Почему бы и нет? Я готов. Я был готов еще очень давно, Зохара.

Изумрудные глаза скрылись под пушистыми ресницами. Он воспринял это как покорность и расцеловал сначала трепетные веки, а потом припал к губам. Он изо всех сил старался не спешить и быть нежным, хотя все больше опасался, что нетерпение может сделать его грубым, как неопытного мальчишку.

Она издала какой-то звук. Наверное, сладостный стон. По крайней мере ему бы этого очень хотелось. Запыхавшись, он отодвинулся и сказал:

— Я люблю тебя. Я хочу тебя. Я схожу с ума от страсти!

— Только не здесь! — В широко раскрытых глазах светился ужас. — Прошу тебя, только не здесь!