Пленница - Джойс Бренда

И снова толпа на площади кровожадно взревела.

Во второй раз в жизни Алекс потеряла сознание.

Глава 38

Малъта, 16 июля 1804 года

Они крепко пожали друг другу руки.

Ксавье находился на борту флагмана коммодора Пребла, сорокапушечной «Конституции США». Датское торговое судно, на котором капитан бежал из Триполи, доставило его в Александрию, откуда Ксавье на французском бриге добрался до Мальты. Здесь в это время бросил якорь корабль коммодора Пребла. Два офицера взглянули друг на друга. А потом Пребл улыбнулся и обнял Блэкуэлла.

Ксавье дружески похлопал его по плечу. Они воевали вместе совсем недавно, как раз перед тем как Блэкуэлл ушел в отставку.

— Черт побери, я уж и не чаял до такого дожить, — со вздохом признался Ксавье. Он все еще не мог поверить, что свободен, а Александра томится в плену.

— Я тоже. Чуть с ума не сошел, когда узнал, что турки захватили «Жемчужину», а потом — что ты пропал. Все уже думали, что ты погиб, Ксавье. — Темные живые глаза Пребла были полны любопытства.

— Ну, это длинная история.

— Вот и послушаем ее сегодня вечером за обедом и бутылкой вина. — Пребл подошел к своему рабочему столу в углу тесной каюты. — Я перед тобой в долгу. Ведь твое письмо не пропало. И я получил его очень вовремя. Прости, но пока не могу рассказать подробнее.

— Даже если я раскрою, что был послан к варварам с тайным поручением от президента Джефферсона? — спросил Ксавье.

— Тогда прими поручение и от меня, — внезапно предложил Пребл. — В моей эскадре всегда нужны такие, как ты. И я приму твою отставку в любое время по твоему желанию.

Блэкуэлл не сомневался, что в воздухе пахнет настоящей войной. Едва появившись у берегов Мальты, он обратил внимание на то, что здесь находится почти половина всего американского военного флота. Особое внимание он обратил на шесть канонерок, способных нести тридцать пять человек экипажа и двадцать четыре тяжелых пушки, и на бомбардиров, у которых на борту находились тридцатидюймовые бронзовые мортиры. И канонерки, и бомбардиры были незаменимы при штурме такой твердыни, как Триполи, а из-за малой маневренности эти суда вряд ли стали бы перебрасывать просто так на другой конец света.

— Что ж, пожалуй, я мог бы тебе помочь. — Ксавье ходил по тесной каюте. Вот он заглянул в открытый иллюминатор и подумал, что смотрит сейчас на юг, в сторону Триполи. И в тот же миг сердце сжалось. Ведь там, в Триполи, Александра.

— Пожалуй, мы могли бы помочь друг другу.

— Слушаю, — осторожно ответил Пребл.

— Я могу временно встать под твое командование, — продолжал Ксавье, глядя в глаза старому другу, — ровно на столько, сколько продлится операция. Однако попрошу содействия в моем личном деле.

— Не понял, — нахмурился Пребл.

— Есть одна женщина, которую против воли держат в Триполи. Она американка. И я хочу ее спасти.

Пребл озадаченно уставился на Блэкуэлла.

Она давно потеряла счет времени. Неизвестно, как много дней прошло со дня бегства Блэкуэлла. Она думала о нем непрерывно. И все еще верила, что он вернется, чтобы спасти ее, но не могла унять снедавшую душу тревогу. Чем дальше, тем спасение казалось все более невозможным.

Ей ужасно не хватало Мурада, от которого по-прежнему не было вестей. Алекс молилась о его благополучии, уверенная, что раб бежал из Триполи.

Она была лишена связей с внешним миром. Стражи под страхом смерти не смели с ней разговаривать. Никому не разрешалось ее навещать. Даже Паулина не смела нарушить запрет Джебаля. Еще бы, после того, что случилось с Зу.

Пленнице стоило огромных усилий не думать без конца об ужасной кончине этой женщины. Днем она дрожала от страха. Ночью ей снились кошмары. И всякий раз Алекс казалось, что это ее посадили в отвратительный мешок.

Одна-одинешенька. Если Ксавье не удастся ее освободить, она обречена.

Но вот однажды в жизни огромного дворца произошла какая-то перемена. Тишина, молчание, такое напряженное, что ощущалось физически, обволокли удушающим покровом этот замкнутый мир. Происходило что-то важное, но что именно — Алекс не знала.

Раб, который приносил ей еду, как всегда, отмалчивался. Однако в это утро она попыталась разговорить часовых и спросила:

— У меня такое чувство, будто что-то идет не так?

Ответом ей было молчание.

Пока раб накрывал на стол, дверь оставалась распахнутой. Алекс напрасно всматривалась в безлюдный коридор и вслушивалась в чуткую тишину. Весь следующий день в саду за запертыми окнами было тихо: ни суеты, ни оживленного щебетания женских голосов. Она слышала лишь свист ветра, поднявшегося еще среди ночи.