Опороченная Лукреция - Холт Виктория

Вспылив, Альфонсо приговорил к смерти и Юлия, и Ферранте. Позже – как раз перед самым возвращением Лукреции – этот приговор был заменен пожизненным заточением в одной из башен феррарского замка.

Глава 10

ПОВЕРЖЕННЫЙ БЫК

Заточенный в самую высокую башню крепости Медина дель Кампо, Чезаре метался из угла в угол и не находил места от ярости.

– Я не вынесу такой жизни! – хватая себя за горло, хрипел он. – Как такое могло случиться со мной… с Чезаре Борджа! Что такого я сделал, чтобы со мной так обращались!

Стражники трепетали перед ним. Они могли бы сказать, что сам он сажал в тюрьму многих и многих присуждал к гораздо более тяжелым страданиям, чем выпавшие ему. Однако заговорить с ним не смел никто – даже если молчание стражников злило его больше, чем любые слова, которые могли бы прозвучать за дверью его камеры.

На самом деле в предыдущей крепости с ним обращались совсем не плохо. Представительных узников в Испании уважали. У него были свои капеллан и прислуга; ему не запрещались свидания с посетителями и посетительницами из внешнего мира.

Но не таким человеком был Чезаре Борджа, чтобы смириться с подобной судьбой.

Порой им овладевала безумная ярость, и тогда никто не знал, что он сделает в следующий момент. Так однажды Чезаре схватил надзирателя и попытался выбросить с верхнего этажа башни. Он был истощен болезнью, но злоба всегда придавала ему силы, и надзирателя удалось спасти лишь общими усилиями остальных стражников.

В результате Чезаре переместили в самую высокую башню крепости Медина дель Кампо.

Из узкого оконца его камеры отрывался вид на долину, расстилавшуюся далеко внизу. Иногда он по многу часов всматривался в нее, мечтая о свободе и проклиная свою горькую участь.

Затем он обычно начинал стучать в дверь камеры и требовать бумагу и писчие принадлежности.

– Лукреция! – кричал он. – На всем белом свете у меня не осталось ни одного друга кроме тебя! Но чем ты мне можешь помочь? Ты почти такой же узник, как и я! Кто бы мог подумать, какой злой рок поджидает нас… Борджа!

Бывало, он впадал в меланхолию, и тогда никто не осмеливался приближаться к нему.

Впрочем, случались и проблески надежды. Ему доводилось слышать, что король Фердинанд постоянно проявлял недовольство своим неаполитанским наместником, которого считал человеком, предавшим интересы Испании. В конце концов у Фердинанда созрел план. Он хотел освободить Чезаре, дать ему войско и послать в поход против взбунтовавшегося Кордобы. Кордоба передал Чезаре в руки испанцев, и Фердинанд полагал, что узник крепости Медина дель Кампо сумеет свести счеты с неаполитанским наместником.

Так говорили надзиратели. Чезаре иногда верил им, а иногда отчаивался во всех своих надеждах и упованиях – в такие минуты он вставал у оконца камеры, и все думали, что он сейчас выбросится наружу.

Граф Бенавенте, живший неподалеку от крепости и из любопытства захаживавший к Чезаре, не мог не заметить в нем этих осуждаемых церковью порывов. Однажды он спросил:

– Мой друг, уж не собираетесь ли вы совершить самоубийство?

Чезаре ответил:

– Не вижу другого пути вырваться из этих невыносимых условий.

– Если вы разобьетесь, то не сможете воспользоваться теми выгодами, которые вам сулит побег из этой тюрьмы, – заметил Бенавенте. – Почему бы вам не спуститься по канату?

– Ко мне допускают посетителей, – сказал Чезаре. – И даже обращаются не так плохо, как с другими. Но канат надзиратели едва ли дадут в мое распоряжение.

– Попытайтесь обмануть их, – предложил Бенавенте.

Через некоторое время Чезаре вспомнил о его совете. Воспрянув духом, он привлек к делу своего капеллана и слугу Гарсию. Те стали приносить в камеру небольшие куски веревки, а Чезаре связывал их в канат, который прятал под матрацем.

Однажды, испугавшись подозрительных взглядов тюремщиков, они решили, что откладывать больше нельзя. Побег был назначен на ближайшую темную ночь.

Гарсия спустился первым и к своему ужасу увидел, что канат был слишком короток, чтобы прыжок на землю мог оказаться безопасным. Однако выбора уже не оставалось. Он разжал руки и полетел вниз. Через несколько мгновений послышался удар о что-то твердое, а затем – сдавленный стон. При падении Гарсия сломал ногу. Чезаре понял, что случилось, но намерений не изменил. Он тоже спустился до конца каната и прыгнул. Ему повезло еще меньше, чем Гарсии. У него оказались сломаны обе ноги, оба запястья и пальцы на руках.