Ожерелье Монтессумы - Бенцони Жюльетта

— Позвольте мне, — твердо сказала она, — я дипломированная медсестра.

Ее пропустили к столику, и она быстро осмотрела женщину: подняла веко, послушала сердце, пощупала пульс.

— Не могли бы вы, месье, отнести ее куда-нибудь, чтобы уложить? Здесь слишком много народа, и этой даме не хватает воздуха.

— Вы правы!

Видаль-Пеликорн подхватил на руки госпожу Тиммерманс. Он явно нервничал, и никто не удивился тому, что он случайно опрокинул наполовину пустой бокал с красным вином. Директор проводил их в маленькую гостиную, где Луизу уложили на канапе, подложив под голову подушки. Она свернулась калачиком, на ее губах заиграла легкая улыбка. На это и обратил внимание врач казино, спешно вызванный к ней.

— Невероятно, — сказал он, — но с ней все в порядке. Она просто спит!

— Как это спит? — изумился Адальбер, не выходя из образа.

— Посмотрите сами!

Археолог похлопал свою даму по плечу, ответом ему был легкий храп.

— Она пила или ела за ужином что-то такое, чего не пили или не ели вы? — спросил врач у Адальбера. — От нее пахнет вином.

— В ресторане мы ели одни и те же блюда. Но я знаю, что сегодня днем она была на коктейле…

Пресловутый коктейль был плодом его воображения и отлично дополнял общую картину. Врач беспомощно пожал плечами:

— Лучше всего вашей даме поспать. Отвезите ее домой, месье. И оставьте на попечение горничной. При необходимости она вызовет лечащего врача, каковым я не имею чести быть, — добавил он с улыбкой, давая понять, что знает, с кем имеет дело.

Адальбер встрепенулся:

— К несчастью, у ее горничной сегодня выходной…

— Если желаете, я могу вас сопровождать, — предложила Мари-Анжелин.

— Буду вам крайне признателен! Не могли бы вы, господин директор, попросить портье подогнать мой автомобиль к выходу, — сказал Адальбер, протягивая ему выданный ранее номер. — И пусть мне принесут счет.

Все было мгновенно исполнено. Через несколько минут все трое уже ехали на виллу «Аманда», но соучастники остерегались разговаривать: они не знали, насколько глубоким был сон их «жертвы».

Наконец автомобиль остановился перед домом госпожи Тиммерманс. В окнах не было света.

— Полагаю, что у нее есть ключ, — предположила План-Крепен, беря вечернюю сумочку из украшенного вышивкой атласа.

— Позвоните сначала! В доме остался дворецкий, его зовут Рамон…

Им пришлось довольно долго ждать, прежде чем в одном из окон второго этажа появился Рамон, явно разбуженный звонком.

— В чем дело?

— Это господин Видаль-Пеликорн, и со мной дама из Армии спасения. Мы привезли госпожу Тиммерманс, ей стало плохо…

— Иду! Но у нее есть свой ключ!

Еще один лентяй, которому неохота вылезать из-под теплого одеяла ночью, подумал Адальбер. Он наверняка с наслаждением вернулся бы в постель.

Спустя пять минут двое мужчин уже несли госпожу Тиммерманс через анфиладу комнат. Их сопровождала представительница Армии Спасения.

— Может быть, лучше позвать горничную этой дамы? — предложила она.

— У горничной сегодня выходной. Она придет только завтра утром, а кухарка не живет на вилле… Следует ли мне позвонить врачу?

— Госпожу Тиммерманс только что осмотрел врач казино «Бельвю». По его мнению, ей лучше всего дать выспаться. Мне бы не хотелось злословить, но, судя по всему, она выпила лишнего… Завтра ваша хозяйка решит сама, стоит ли ей обращаться к врачу.

Рамон с облегчением вздохнул:

— Отлично! Если вы мне поможете, месье, то мы отнесем ее в спальню. А мадам, возможно, согласится уложить госпожу Тиммерманс в постель?

— Охотно помогу вам!

Пока они несли Луизу, сердце Адальбера неистово билось в груди. То же самое происходило и с Мари-Анжелин, хотя ей удавалось сохранять холодное достоинство. Будут ли они наконец вознаграждены за свои старания, или футляр от веера, который был им так нужен, окажется очередной иллюзией?

Покои «королевы шоколада» были похожи на бонбоньерку. Всюду белый муслин, розовый атлас, затканный золотом, подушки. Кроме кровати, задрапированной уже упомянутым муслином, стояла красивая, хорошо подобранная мебель в стиле Людовика XIV. Сомневаться в ее подлинности не приходилось. На туалетном столике, покрытом скатертью из кружев «малин»^[85] расположились хрустальные флаконы с золотой гравировкой, склянки с духами, коллекция щеток и расчесок и многочисленные баночки с кремами. Стены украшали гравюры, выбранные с отменным вкусом.