Магия лета - Коултер Кэтрин

Однако пора было перехватить инициативу. Хок провел ладонью по животу Фрэнсис, накрыв треугольник волос.

— Ты помнишь, как все было тогда, в запаснике? Помнишь, что ты чувствовала?

Он пошевелил пальцами. Неопределенная улыбка Фрэнсис уступила место выражению беспокойства.

— Да, я помню… но мне страшно.

Дай руку.

В ответ она озадаченно сдвинула брови. Хок взял ее руку, в этот момент неподвижную, безвольную, и несильно надавил на пальцы, заставив ее дотронуться до себя.

— Тебе не нужно бояться. Чувствуешь, как там влажно и горячо? Там все открыто для меня, понимаешь?

Она кивнула с той же серьезностью, с какой принимала каждую крупицу нового знания.

— Ты никогда не испытывала ничего подобного?

— Как я могла? — спросила Фрэнсис рассудительно. — Ты ведь тоже ничего подобного не делал.

— Как это верно… — сказал Хок совсем тихо, больше для себя.

Неожиданно ему вспомнился один из деканов Итона, который любил повторять по любому поводу: «Великие мужи никогда не спешат».

Он убрал руку Фрэнсис и начал ласкать ее, полностью отдавшись этому занятию. Стоило ему на миг прерваться, как Фрэнсис взмолилась, подаваясь навстречу его пальцам:

— Почему ты остановился? Ты ведь не перестанешь так делать?

— Можешь не волноваться, — усмехнулся Хок. «Наконец-то, Амалия, я делаю все правильно. Не прошло и года».

— У меня кружится голова, — жалобно сказала Фрэнсис. — То есть не кружится, но… я не могу собраться с мыслями.

— Вот еще новости! Зачем тебе собираться с мыслями?

— Но мне, наверное, нехорошо! То есть очень хорошо, но у меня темнеет в глазах!

«У меня тоже», — подумал Хок, совершенно измученный желанием. Он до крови прикусил нижнюю губу. Фрэнсис была неисследованной землей, белым шелковистым пространством, которое ему еще предстояло познать и насладиться. Он развел горячие, легонько вздрагивающие ноги и наклонился.

Фрэнсис больше не находила в происходящем ничего забавного. Теперь ей хотелось кричать или, может быть, стонать, хотелось чего-то… она не знала, чего именно. Она и сама не заметила, как зарылась руками в волосы мужа, сжимая и разжимая пальцы в такт ритму его ласки.

— Хо-ок!.

Вместо ответа бессовестное, сводящее с ума движение между ног только усилилось.

Она — лучшее, что случилось с ним за всю жизнь, думал Хок, и вкус ее лучше вкуса любой другой женщины Она мягче. Нежнее. Совершеннее.

Он оторвался от Фрэнсис только тогда, когда ее ног и напряглись в миг, предшествующий оргазму. Он хотел видеть все, каждое ее движение, выражение ее лица, ее взгляд Он поднял голову и протянул руку, продолжая ласку.

— Хок, — вдруг ясно проговорила Фрэнсис. — я умираю, да?

Она закричала и выгнулась дугой. Испуганный взгляд сменился пустым взглядом слепого, лицо исказила гримаса Для Хока это было самое прекрасное зрелище, какое только можно себе представить. Он видел, как Фрэнсис прикусила губу. Как судорожно поднялось ее тело. Как взметнулись вверх руки… и упали бессильно.

Он дышал часто, хрипло, едва находя в себе силы оттягивать и дальше свое удовольствие. Наконец, когда последняя слабая дрожь еще пробегала по телу Фрэнсис, он вошел в нее самозабвенно, целиком, успев ощутить стихающую пульсацию внутри ее.

Ее руки обвились вокруг его плеч, притягивая еще ближе, губы приоткрылись, принимая поцелуй. Все было так как мечталось в тот первый день после его приезда и как не случилось тогда. Он был свободен ловить губами тихие возгласы ее наслаждения и погружаться в теплую глубину всем своим существом.

— О Господи! — крикнул Хок и в следующее мгновение потерялся в ослепляющей бездне, о которой до сих пор просто не знал…

Фрэнсис продолжала прижиматься к нему, счастливо и недоверчиво прислушиваясь к тому, что происходило внутри ее. Там бился их совместный бешеный пульс, наполняя ее тем, что тело воспринимало, как поток густого сладкого меда. Как глубоко он был, ее муж, и как странно он реагировал на все в этот раз!

— О Господи, Фрэнсис… — повторил Хок. приходя в себя.

Он был весь в поту и слаб, как котенок. Сердце даже не колотилось, а словно металось в груди, пытаясь выскочить наружу. Он приподнял голову и тотчас уронил снова. Он едва мог шевелить ресницами.

— Ты был прав, — прошептала Фрэнсис. — Крем нам не понадобился.

В следующую минуту она уснула.

Хок лежал, уткнувшись лицом в подушку, но он почувствовал, что она на время оставила его одного. Он приподнялся на подрагивающих руках и прилег рядом.