Магия лета - Коултер Кэтрин

«Как же я ненавижу тебя!»

Эти слова — она сказала это от обиды, импульсивно, и все же мысли его возвращались к ним, беспокоя Хока. Даже если жена на самом деле не думает так, она не имеет права говорить такое своему мужу. Жена обязана уважать мужа и повиноваться ему.

Жизнь определенно становилась все более сложной и безрадостной. Когда Хок наконец уснул, ему снились неясные женские образы, которые кружились вокруг него, но стоило только протянуть к ним руки, как они ускользали и таяли. Он не различал их лиц, но все они боялись его и ненавидели, и он об этом прекрасно знал.

Глава 10

— У тебя не больше мозгов, чем у черепахи! Нет, ни к чему обижать бедное создание — черепаха умней, гораздо умней тебя! Ни к чему гордо высовывать голову из воротника, если внутри черепа не найдется и унции серого вещества!

Хок так и остался стоять на пороге, с недоумением глядя на рассерженного отца.

— Ты — позор семьи, Филип Хоксбери! О Боже, я дал жизнь деревенскому дурачку!

— Что на тебя нашло, отец? Я собираюсь мирно выехать верхом, и вдруг ты набрасываешься на меня с оскорблениями…

— Лучше скажи, что ты с ней сделал, негодяй!

Хок устремил на отца непроницаемый взгляд, который усвоил в юности и отточил за время службы в армии. В случае неповиновения нижних чинов это средство всегда оказывалось наиболее действенным.

— Я не сделал с моей женой ничего из ряда вон выходящего, — ответил он голосом, ледяным, как воды озера Лох-Ломонд (черт бы их побрал!).

— Нет, ты сделал! — внятно произнес маркиз, шевеля от гнева седыми бровями. — Горничная Фрэнсис проболталась миссис Дженкинс, та — Граньону, а уж он не замедлил довести до моего сведения, что простыня твоей жены была в крови. Говорят, утром Фрэнсис была бледна как смерть!

Хок выругался.

— Ты же не будешь утверждать, что до сегодняшней ночи твоя жена оставалась девственницей?

Хок молчал.

— Я мог бы и не спрашивать. Само собой, ты не утерпел,

Козел ты эдакий!

— Да, не утерпел! — огрызнулся Хок, который был сыт нелестными сравнениями по горло.

— Откуда в таком случае эта кровь? Признавайся, что натворил, распоследний ты недоумок? Что ты сделал?

— Скорее не сделал, — вздохнул Хок, раздумывая над тем, что обиднее: называться деревенским дурачком или недоумком.

— И чего же ты не сделал?

Хок наконец покинул порог, на котором топтался в нерешительности, и подошел к одному из стрельчатых окон элегантной гостиной.

— Я не воспользовался кремом, — бросил он через плечо. — Я забыл его в своей спальне.

Маркиз опешил. Зачем, черт возьми, мужу крем с его собственной женой? Это нелепо! Разве что… разве что он с ней груб. и небрежен.

Он оглядел своего красавца сына, такого высокого и стройного. Тот не отрываясь смотрел на могучий вяз за окном. Свеженачищенные ботфорты отливали глянцем в солнечных лучах, струящихся сквозь стекла. Он выглядел очень эффектно в узких брюках для верховой езды и сером замшевом жакете.

— Хороший муж следит за тем, чтобы не сделать жене больно, — заметил маркиз негромко.

— Я знаю, знаю! Но я подумал тогда, что она убежит и спрячется где-нибудь в недрах этого мавзолея, если я вернусь к себе за кремом.

— Вот теперь мне кое-что ясно… и что же ты собираешься делать по этому поводу?

— Сейчас я еду на прогулку.

Маркиз свирепо нахмурился, и Хок вдруг понял, откуда у него самого эта грозная мина. Он, конечно, много над ней работал, но в своем изначальном виде она была не чем иным, как фамильной чертой. Ему стало любопытно, получит ли его сын в наследство такое вот выражение лица.

— Напрасно ты так ведешь себя, Хок.

— Послушай, отец, я до смерти устал от всех этих сложностей! Если тебя так заботит каждая мелочь в моих отношениях с Фрэнсис, почему ты сам на ней не женился?

— Эта мысль приходила мне в голову, — невозмутимо ответил маркиз.

Хок удивленно заморгал.

— Меня остановило такое соображение: быть связанной узами брака со стариком — не самая лучшая судьба для молодой леди.

— С богатым стариком, — насмешливо уточнил Хок. — Полагаю, граф Рутвен приветствовал бы такого жениха с распростертыми объятиями.

— Вот что я скажу тебе, сынок: до сегодняшнего дня я был уверен, что ты унаследовал мой ум, а не куриные мозги твоей матери.

С этими словами маркиз круто повернулся и вышел из гостиной.