Темный горец - Монинг Карен Мари

    Дэйгис сделал то, что он сделал из любви к своему брату. Следовало ли ему обманывать смерть таким образом? Возможно нет. Казалось, это действительно шло против естественного порядка вещей; и всё же, если возможность делать это существовала, ну… не было ли тогда это частью естественного порядка вещей? Это был этически взрывной предмет спора не из-за самого действия, но из-за возможности для человека злоупотреблять подобной властью, ловчить на каждом шагу.

    И всё же Дэйгис не стал снова ловчить. С тех пор как он нарушил клятву, он стал хранилищем абсолютного могущества, и ни разу не злоупотребил этим. Вместо этого, он посвятил каждый миг своего существования попыткам найти способ похоронить это могущество.

    В чём фактически заключался его проступок? В любви такой сильной, что он рискнул всем ради неё. И боже помоги ей - она любила его за это изо всех сил.

    Конечно, его намерение смягчало в какой-то степени его поступок? Согласно даже человеческим законам суда, наказание за преступление назначалось в соответствующей умыслу степени.

    «Как будто бы кто-то из вас просил о такой власти», раздражённо сказала она.

    Сильвен и Дэйгис оторвали взгляд от своих текстов. С тех пор как Дэйгис признался во всём две ночи назад, они проводили почти каждую минута бодрствования в пыльной комнате, решительно настроившись найти ответы.

    «Ну, вы не просили», бурлили в ней эмоции. Она тайно кипела от злости дни напролёт, и как любое чувство, которое она испытывала, она могла только сдерживать его пока.

    «Поистине, м'дорогая, я не думаю, что человеку следует обладать могуществом камней», сказал мягко Сильвен. «Я не могу сказать, сколько раз я хотел свалить их, уничтожить таблички и формулы».

    «Сделай это», сказал напряжённым голосом Дэйгис. «После того, как мы снова уйдём, сделай это, отец».

    «Это было бы откровенным пренебрежением к ним, ты знаешь», заметил Сильвен. «А что если вселенная…»

    «Вселенная должна иметь право самостоятельно решать: или процветать ей или уничтожить себя», спокойно сказал Дэйгис.

    «Я согласна с Дэйгисом», сказала Хло, потянувшись за своей чашкой остывшего чая. «Я не думаю, что человеку следует обладать могуществом, которое он не способен понять и открыть сам. Ничего не могу с собой поделать, но думаю, что к тому времени, когда мы достигнем достаточного уровня развития чтобы понять как манипулировать временем, мы будем достаточно мудрыми, чтобы этого не делать. Кроме того, кто может с уверенностью сказать, что в те разы, когда использовались камни, результат оказался лучше?»

    Дэйгис объяснил ей те исключительные условия, при которых им было дозволено использовать камни: в случае, если их род был под угрозой угасания, или вселенная подвергалась огромной опасности. Он рассказал ей о тех немногих случаях, когда они открывали врата сквозь время: один раз, чтобы переместить в другое место священные, могущественные предметы, принадлежащие Тамплиерам, с целью выхватить их из рук жаждущего власти короля, который уничтожил их Ордер. И всё же, кто мог сказать, что, будучи предоставленным своим собственным приспособлениям, человек не нашёл бы другой способ, который служил бы его целям так же хорошо?

    Дэйгис встретил её пристальный взгляд, и они долго с интимной нежностью смотрели друг на друга. Было столько огня в его глазах, что она ощущала его, как страстную ласку по её коже. Я не знаю, чем это может закончиться, Хло, сказал он ей в ту ночь.

    Когда это закончится, твёрдо ответила она, я буду рядом с тобой, и мы освободим тебя.

    Я люблю тебя, беззвучно шевелил он губами, посылая ей свои слова через всю комнату.

    Хло ослепительно улыбнулась. Она знала это. Знала это более полно, чем, как она когда-либо думала, могла женщина знать. С тех пор, как она узнала, чем было его ”проклятие” на самом деле, она не поколебалась в своих чувствах к нему даже ни на секунду. То, что было внутри него, им не было, и она отказывалась верить, что когда-либо будет. Человек, который смог так долго противостоять такому, был добродетелен до самого мозга костей. Я тоже тебя люблю, прошептала она беззвучно.

    Они снова замолчали, вернувшись к своей работе со спокойной настойчивостью. Хотя Дэйгис не признал, что его состояние ухудшилось, она и Сильвен заметили, что его глаза больше не возвращались к своему естественному цвету. Они обсуждали это ранее, когда Дэйгис ускользнул, чтобы принести Хло чая, и она знала, что это значило.