Ожерелье Монтессумы - Бенцони Жюльетта

Друзья с удовлетворением отметили, что версальский «клан» держится очень хорошо. Все они с: покойно сидели на своих местах. Маркиза де Соммьер дотронулась до плеча своей чтицы:

— План-Крепен, скажите Люсьену, чтобы он ехал домой и предупредил Евлалию, что за столом нас будет десять человек. Эти отважные люди не заслуживают того, чтобы отправиться восвояси на голодный желудок…

Мари-Анжелин быстро вышла. Альдо, Адальбер и тетушка Амели спустились с хоров, чтобы сесть рядом с теми, кто заслужил эпитет «верные». Почти сразу же началась служба, и все встали при появлении кюре, который отпустил мальчиков из хора. Это была месса, полная страсти и чувства. Органист негромко играл Баха и Моцарта.

Странно, но именно благочестивая Мари-Анжелин, не пропускающая ни одну шестичасовую мессу в церкви Святого Августина, была крайне невнимательна. Она то снимала, то снова надевала перчатки, искала то носовой платок, то молитвенник, то вдруг поднимала голову и принималась рассматривать свод. Короче говоря, она так суетилась, что маркиза буквально пронзила ее взглядом и шепотом сделала выговор:

— Успокойтесь, План-Крепен! Что с вами такое?

— Мы теряем время!

— Достойное поведение еще никто не называл пустой тратой времени. Молитесь, черт вас возьми! Вы же христианка!

— Не могу взять себя в руки!

Услышав «Ite missa est»^[20], она заторопилась к выходу, не дожидаясь Альдо и маркизы, которые оставляли немалую сумму кюре, компенсируя сбор несостоявшихся пожертвований. Затем все вышли на улицу, и мадам де Соммьер пригласила гостей из Версаля к себе. Приглашение было принято с большим удовольствием. Друзья могли бы сразу приступить к обсуждению произошедшего и узнать последние новости.

— Начинайте завтрак без меня, — предупредил Альдо. — Нужно заехать в особняк Вобрена и предупредить людей. Адальбер меня отвезет.

В это мгновение появился Ричард Бэйли. Оказалось, что он отлучался в магазин, чтобы проверить, все ли там в порядке в отсутствие хозяина. Его тут же пригласили на завтрак к маркизе, а Альдо с Адальбером отправились на улицу Лиль.

В особняке Вобрена, откуда уже уехали машины ресторатора, их ожидал сюрприз. Адальбер еще не успел нажать на тормоз, а к машине уже бежал дворецкий. Он пребывал в сильном волнении.

— Господа, я так рад, что вы вернулись! Я уже не знал, какому святому молиться, а тут и вы приехали!

— Успокойтесь, Сервон, — сказал Альдо, пытаясь демонстрировать спокойствие, которого не было и в помине. — Я не сомневаюсь, что мы очень скоро найдем господина Вобрена…

— Я искренне на это надеюсь, Ваше Сиятельство! Потому что они приехали с вещами!

— Они?

— Невеста хозяина и ее семья. Они сейчас завтракают и…

— Что?

Сидящие в маленьком «Амилькаре» Альдо и Адальбер одновременно сорвались с мест и бросились в особняк. Там, в гостиной, выходящей в сад, за круглым столом они увидели трех мексиканцев, лакомившихся омаром «Термидор»… Альдо буквально задохнулся от ярости и, не сдержавшись, выпалил:

— Приятного аппетита, господа!

Услышав, что Адальбер закашлялся у него за спиной, Альдо сообразил, что допустил бестактность, но не счел нужным исправлять положение. Дон Педро уже встал и, не оставляя салфетки, направился к ним.

— Что вам угодно? Как вы можете возражать против нашего законного присутствия в этом доме?

— Законного? Боюсь, значение этого слова вам неизвестно. Вы в доме Жиля Вобрена, к сожалению, отсутствующего в данный момент. Но он скоро вернется!

— Признаю, что это для вас неожиданно, но я полагал, что вы лучше знаете французские законы. Со вчерашнего дня моя племянница является законной супругой господина Вобрена. Следовательно, мы находимся в ее доме. И это наш долг. Учитывая обстоятельства, мы должны оставаться рядом с ней, чтобы поддержать ее. Она слишком молодая и неискушенная, чтобы находиться в одиночестве в доме господина Вобрена. Мы все равно должны были поселиться здесь на время медового месяца, который молодые планировали провести в Египте. Мой сын Мигель поехал в «Ритц», чтобы оплатить счета и забрать наш багаж Это позволит нам избежать нездорового любопытства. В этом доме, в окружении своей семьи, моя племянница легче перенесет выпавшее на ее долю испытание…

— …которое совершенно не лишило ее аппетита, — заметил Адальбер. — Не следует ли ей сходить с ума от беспокойства, пребывать в слезах, находясь на попечении горничной, вооруженной нюхательной солью и одеколоном? Обычно бывает именно так, если кого-то любишь.